Там, за горизонтом

Застыв в одной позе, Наталья сидела, отвернувшись к тонированному окну. На пожелание счастья она никак не отреагировала и не проронила ни слова. Обдав Михаила сладковатым бензиновым выхлопом, автомобиль выехал на улицу и вскоре скрылся за поворотом. Через три часа Игорь Вебер доложил с наблюдательного поста, что целая кавалькада машин пересекла реку по мосту. Значит, если кто не схоронился в каком-нибудь глубоком бункере, в городе живых не осталось, кроме их группы.

Лиза и Санька ходили как убитые до самого вечера.

По их словам, мать звала их с собой, но они не согласились. Потом Наталья просила у них прощения, плакала, вставала на колени. Санька простил, а Лиза… Лиза, отвернувшись к стене, выдавила из себя, что простила бы в первый день, и даже во второй… До самой ночи на душе у всех было муторно. Керосинчику в костёр подлила Валентина, набросившаяся на Михаила с обвинениями, какой он гад и негодяй, ей битых три часа пришлось успокаивать подростков.

– Предложите ваш вариант, как безболезненно поставить жеребца в стойло, в следующий раз вам и карты в руки, – вспылил Михаил. – Какой я каналья и подлец, мне успела высказать ваша тёзка. Согласен, со всеми эпитетами согласен! И сатрап я, и тиран! Знаете, я лучше буду канальей, подлецом и сволочью, чем позволю мелкому засранцу с тонкой душевной организацией подвести всех нас под монастырь. Это урок для всех, лучше один раз прилюдно высечь виновника розгами, чем сто раз что-то кому-то доказывать. Зато теперь все включат голову, что тоже неплохой результат, согласитесь.

Встретив жёсткий отпор, Валентина, поджав губы, гордо удалилась переваривать речь Михаила, а он, заправив генераторы, ушёл в летнюю кухню, где вместе с Антоном занялся планированием на ближайшую неделю. В принципе, общий план у них был разработан ещё в первый день переезда, но работы сдерживал фактор наличия переселенцев, теперь же ничего не мешало начать масштабные выезды в город, посёлки и на фермы. Работы было не просто много, а непочатый край.

* * *

– Скажите, Михаил, это было так необходимо? – Валентина с утра завела вчерашнюю волынку.

Михаил передёрнул плечами от посетившего его чувства дежавю. Сколько там часов минуло с отъезда жены? – Мир перевернулся с ног на голову, Валентина Петровна. Впрочем, вы и без меня это прекрасно знаете, почувствовали на собственной шкуре.

Михаил и Валентина в первый день договорились величать друг друга по именам, но в данной ситуации мужчина чувствовал, что обращение на ты и без отчества будет неправильным. Как-никак они не о погоде говорят, а о вещи куда более серьёзной, хоть и неприятной.

– И…

– Я не закончил. То, что всё оказалось вверх тормашками, не самая главная беда. Нас не просто поставили на чан для мозгов ногами дрыгать, а разнесли бестолковки вдребезги! Шваркнули со всей мощи об асфальт.

Долбанули, что все мозги наружу. Некоторых понесло, по первости они ещё держались, а тут я не знаю, гормоны ли, или переходный возраст, сдобренный юношеским протестом, или всё до кучи чохом собралось. Даже думать не хочу на эту тему, но позволить взбрыкивать этим молодым мустангам я не могу. Из-за одной паршивой овцы может вся отара сдохнуть.

– Меня бы вы также выгнали?

– Нет, – глядя на собеседницу, Михаил неопределённо пожал правым плечом, с лица Валентины постепенно сходила гневная напряжённость. – Я бы сам ушёл.

Забрал бы детей, и гори оно всё синим пламенем.

Кивнув женщине, замершей в ступоре, он сбежал в гараж:

– Собирайся, Антоха, у нас с тобой ещё дел невпроворот. Игорь, Сашка, прыгайте на заднее сиденье. Виктор, остаёшься за главного, следи за топливом и генераторами, бруски с Солнцевым попилите, я вечером их разметил, с бензопилой управишься? Ну и чудно. Вернёмся, займёмся курятником.

– Э-э-э, – промычал Антон.

– Не «э-э-э», а на птицефабрику поедем, а оттуда в клуб верховой езды и до коровников на ферме проскочим.

– А на ферму зачем?

– А на ферму и в клуб, мой молодой друг, чтобы лошадок и коровок выпустить, иначе они с голоду в стойлах передохнут.

– А так не передохнут?

– А так у скотины появится шанс, Антоха. Голод не тётка, найдут, залётные, где снега хряпнуть, где тюк с сеном распотрошить, а там и мы тут чего-нибудь построим.

Коняжек заведём, коровок, поросяток, уточек-курочек на заднем дворе с петушком, чтобы будил по утрам, зараза такая. Представь себе, Антон, не дом, а полная чаша!

– Ага, – ухмыльнулся парень, прыгая за руль. – Навоза! И вилы в навозной куче. Вилы обязательно – это главный атрибут! Правильно я говорю, пацаны?

– Тьфу на тебя, я ему о высоком, а он мне о приземлённом. Ты чему детей учишь, Антон? Надо ставить возвышенные цели перед собой, стремиться, так сказать, в будущее, а ты…

– А что я? – выруливая на дорогу, не сдавался парень. – Я о будущем. Первостатейное удобрение и безотходное производство, главное, чтобы перегнил, а чем его кидать – вилами! Ох и накидаемся мы его, кхе-кхе, в будущем!

– Тьфу на тебя ещё раз, не сыпь мне соль на рану.