Там, за горизонтом

– Я к ним слева по овражку хотел подобраться, но оттуда вылезать неудобно, можно навернуться, склон крутой. Я их подслушал и ползком обратно. Зуб даю, меня не услыхали, у них двигун молотит, и музыка в салоне играет негромко. Я тихонько по грязи вылез.

– Это хорошо.

– Там две бабы.

– Не понял, какие бабы?

– Ну, я подслушал немного, я же говорю. Там, это, ваша жена и вторая…

– Едрид-мадрид, чуть девок не перестреляли. И что?

– Они попрощаться приехали. Ваша, она хочет с детьми увидеться и боится нас после, ну, как мы… Ну, когда вы убили двоих…

– Я понял, пойду поздороваюсь, а ты сиди тут на шухере. Про рацию не забывай и головой крути на триста шестьдесят градусов. Усёк? Не дай бог… Ну, ты меня понимаешь.

– Да понял я, не дурак, – отмахнулся Антон, на чей пассаж оставалось безмолвно кивнуть.

Парнишка теперь из стреляных воробьёв, чай не оплошает.

Повесив винтовку на плечо и на всякий пожарный случай проверив пистолет и передвинув на ремне кобуру, чтобы удобней и быстрей выхватывать оружие, Михаил вышел на дорогу. Стараясь не шуметь и не бряцать навешанным сверху железом, он, не скрываясь, потопал вниз. Женщины, разглядывающие дачный посёлок в бинокли, позорно проморгали визитёра, практически бесшумно подкравшегося к ним.

– Ну, здравствуйте, – кашлянул он, поморщившись от дружно грянувшего визга. – Хорош гланды студить, поликлиники не работают. Да и у меня уши не казённые. – Придурок! – вместо приветствия выкрикнула опомнившаяся Наталья, замахиваясь рукой, через пару секунд угодившей в стальную мужскую клешню сантиметрах в двадцати от небритого лица.

Натолкнувшись на ледяной взгляд, грозивший вернуть отступающую зиму, она с усилием вырвала ладонь из захвата, отпрянув назад на пару шагов.

– Извиняться не буду, сами виноваты, по-моему, мой топот на сто метров было слышно, да и за спиной следить не забывайте, знаете, дамы, полезно для здоровья бывает.

Михаил, – сухо обронил Михаил, представляясь напарнице бывшей супруги.

– Валентина, – ответила женщина, на что получила ответный непонятно что выражающий взгляд внимательных глаз и кивок с приподнятыми в полуулыбке уголками губ.

Иронично, ещё одна Валентина. Ныне Валентины размножаются почкованием или просто так совпало на урожайную неделю?

Наскоро пробежавшись взором по миловидному, сердечком, лицу и чуть полноватой фигуре брюнетки, чьи жгучие чёрные волосы выглядывали из-под вязаной шапочки с помпончиком, а руки нервно теребили армейский бинокль, и, решив не педалировать тему с именами, Михаил уделил внимание Наталье.

У бывшей половины дела обстояли не очень. Даже невнимательному человеку с первого взгляда не составляло труда прийти к данному выводу, чего уж упоминать о человеке, прожившем с женщиной бок о бок больше десяти лет. Супруга сдала, за несколько дней превратившись из яркой привлекательной блондинки с искрящейся харизмой в блеклую, уставшую от жизни бабу. Пусть блондинкой Наталья была крашеной, от рождения являясь шатенкой, но светлые волосы чрезвычайно шли её воздушному образу, чем она беззастенчиво пользовалась. Сейчас же покраска шевелюры создала обратный эффект. Эффектная бабочка стала блеклой молью. Поблекшие впалые глаза с тёмными кругами под ними на осунувшиеся лице с заострившемся носом с успехом подошли бы какой-нибудь чахоточной барышне начала двадцатого века. Некогда сильные вьющиеся волосы – предмет особой женской гордости, висели безжизненными крашеными соломенными патлами. Метровый слой косметики, незнамо зачем нанесённый бывшей женой, делал только хуже. Призванный скрыть недочёты внешности, он вызывал лишь желание отколотить «штукатурку» циклевалкой. Ногти и кисти рук скрывались под тонкими кожаными перчатками, но и там, как подозревал Михаил, тоже было не всё в порядке.

Возможно, Наталья решила, что над ней будут злорадствовать, а бывший муж станет первым в очереди поплевать на неё, но желание злобно плеснуть ядом у того отсутствовало напрочь, как и жалость. В ситуации, когда жизнь их поимела в особо извращённой форме, мужчине было не до сентенций. За какие-то пару суток он перебрался в лагерь вымороженных прагматиков, утилитарно смотрящих на мир и готовых с кровью вырывать у мироздания право на жизнь. Прагматичность заключалось в том, что ничего не даётся просто так, за всё надо платить. Всё вышеописанное осложнялось флёром паранойи, но, как выяснилось, последняя бывает полезной. Мужчина нисколько не обманывал себя, справедливо считая, что с крахом человечества наступило право сильных. Прежде всего сильных духом, тех, за кем готовы последовать остальные.

Решив не растягивать прелюдию и скорее избавиться от непрошеных гостей, Михаил пошёл в наступление:

– Чем обязан, дорогая?

– Хоть сейчас ты можешь без этого? – с надрывом выплеснула копившееся напряжение Наталья.

– Могу, но не хочу, – повёл подбородком Михаил. – Говори уже, какого хрена тебя сюда принесло? Умоляю, не тяни кота за «фаберже». За Валентину не спрашиваю, она играет за группу поддержки, я правильно понимаю, Валентина?