Там, за горизонтом

На островах и на Большой Земле дело дошло до того, что специальным постановлением высшего органа власти были образованы специальные конкурсные комиссии, подбиравшие будущих людей-симбионтов по целой куче параметров, но и здесь, конечно, не обходилось без коррупции с иными милыми мелочами, ведь чиновники тоже люди, а люди, как известно, такие люди. Тем не менее, как ни прискорбно, в социуме образовалась очередная точка напряжённости, скоро выросшая до черты, разделяющей остатки человечества на два лагеря. Пока остатки рода людского считали себя нерушимым монолитом, но Арина прекрасно видела образующуюся трещину…

Люди с котами-муррами и человечество без котов, домашних мурлык не считаем. Как скоро одни пойдут войной на вторых, тем более количество симбиотов, по меркам даже куцых остатков человечества, немногим больше нуля? Дай небо детям твоим разума со здравым смыслом, чтобы обойтись без нового геноцида и крестового похода против очередных еретиков.

– Как я рада, папа, что ты не застал этого безумия, и жаль, что не видишь этих садов. Представь, мы давно перестали завозить фрукты с островов, свои выращиваем. Девочки за лето умудряются снимать урожаи с манго, о бананах я уже не вспоминаю, а что они вытворяют на юге, просто уму непостижимо, просто чудо! Лучшие врачи – тоже симбиоты, а твоя внучка, Настёна, вместе с Зайкой, своей парой, возглавляет космическое агентство. Да-да, папулечка, не удивляйся, мы давно вышли в космос. Самые умные прозревают вперёд на столетия. Настя вышла замуж за Вадьку-рыжика, представляешь? Кто бы мог подумать?! Правда, сейчас рыжего забияку величают строго по имени-отчеству, и никак иначе. Вадим Александрович! И такое случается, симбиотическая связь с Кромом что-то активировало в мозгах нашего бандюгана, и, слава небу, в правильную сторону. Он у нас числится в физико-математических гениях… Они с Настей на острова шестьдесят лет назад перебрались, в большие люди выбились, скажу я тебе. Промышленность-то при тебе начали потихоньку восстанавливать. Вроде мелочь, семечки, а оглянуться не успели, как до космических кораблей и спутников добрались. Жизнь заставила. Тут Рыжик и попёр в гору, а Настя с ним прицепом в ту же сторону, но другой дорогой. Она вся в тебя, папа, такая же упёртая и рассудительная, всех в кулаке держит, Вадька лишний раз дома супротив неё пикнуть боится. Страшно мне за них, папа, до дрожи. Да-да, и я умею бояться. Твоя бесстрашная девочка на самом деле большая трусиха, только я умею притворяться. Они ведь там до Марса и спутников Сатурна с Юпитером добрались. Корабли за две недели туда-сюда летают: Вадька, видимо, с большого бодуна, какие-то новые двигатели придумал. Они теперь на полном серьёзе на ближайшие звёзды нацелились, оттого я и боюсь, что Настя улетит, но кто восьмидесятилетних старух в космос выпустит? Так что лютует она на Земле. Хотя… с неё станется тайком пробраться на корабль. И ведь проберётся, помяни моё слово. Удивлён, папа? А я давно перестала удивляться. Я не знаю, что ты видел там, за горизонтом, но твои внуки и правнуки видят звёзды. Тесно им здесь. Может быть, они и правы.

Бросив долгий взгляд на широкий распадок внизу с благоустроенным городским кварталом, который за столетие вырос из поместья на окраине дачного посёлка, Арина повернулась к памятнику, вынув из-за пазухи потёртый деревянный амулет в виде раскинувшей крылья птицы.

– Я тебе никогда не говорила, папа, но первым экстрасенсом или магом был ты. Как тебе новость? За твоими игрушками, дабы ты знал, до сих пор идёт настоящая охота, как за самыми мощными оберегами и артефактами, настроенными на семейный уют, здоровье и защиту от сглаза, и конца-края ей не видно. Это я ещё преуменьшаю, папа. Твои львы, лошадки, мишки, зайчики, коты и собачки за сто лет разошлись по всей планете, гордись.

Не обращая внимания на клюку и на помощь всполошившейся Ри, Арина поднялась на ноги и подошла к каменному мужчине, сидящему на гранитной лавке и поглаживающему по холкам двух громадных котов в куртках. – Я скучаю, папа, – Арина смахнула с щеки слезу. – Каждый день, каждый час. Я неплохо помню маму, но не могу нарисовать её лица, а ты по-прежнему передо мной. Со всеми морщинками, шрамиками и натруженными руками, в которых мелькает твой любимый нож, а из-под него сыплется стружка с новой игрушки. Стоит закрыть глаза… и ты живой, сидишь на этой лавке и смотришь за горизонт. Последнюю неделю перед тем, как уйти от нас и сгореть, ты каждый вечер ходил сюда с Рексом и Зеной. Ты что-то чувствовал, папа, скажи. Я помню, ты мечтал перещеголять пионерский костёр, хотя не знаю, чем он отличается от прочих, но не было костров. И пепла не было – одни искры, как кружащийся рой светлячков. Вы все трое рассыпались искрами. Миг, и всё кончено, я даже попрощаться с тобой не успела! Почему, почему ты ушёл от меня не попрощавшись? – сухой кулачок ударил по носу на невозмутимом каменном лице. – Почему? Скоро я приду к тебе, и тогда держись, ты мне за всё ответишь, слышишь? Я чувствую, немного мне ост…