Там, где живут березы

Короткая улочка с приземистыми избами скоро кончилась, и справа, и слева на дорогу стали выбегать ершистые кургузые ёлочки и тонюсенькие берёзки. И чем ближе подходила мать с сыном к лесу, ёлки встречались всё чаще и чаще. А одна — отчаянно отважная — тянулась к небу из расщелины внушительного угрюмо-сизого валуна.

Камни — большие и маленькие — встречались на каждом шагу. Иные валуны Мише до того приглянулись, что будь он великаном — непременно забрал бы к себе в родной степной Сурган!

Старая заглохшая дорога, обогнув тусклое крошечное болотце, вильнула в подлесок, из которого потянуло горьковатым запахом хвои и можжевельника. Навстречу шла девчонка, горланя во весь голос:

Летом люди загорают,
Загорают, отдыхают!
Ой, ля-ля-ля! Ой, ля-ля-ля!

Приостановившись, Миша сказал маме:

— Нинчу-то опять с ягодами.

Тут и Нинчу приметила гостей бабушки Марьи. Сдёрнув с головы васильковый в белых звёздочках платок, торопливо прикрыла им свою плетушку. Поздоровалась и хотела пройти мимо, да Мишина мама спросила:

— Где, Нинчу, ягоду собирала?

— Ой, далеко-далеко, тётя Оля. Вам туда не дойти!

— Почему же?

— Ой, комары закусают!.. Да там и земляники-то нет. Миша с мамой переглянулись и пошли дальше своей дорогой, выпугивая из дремучих зарослей багульника соек и зимородков. Они бродили и по старой вырубке, куда мама девчонкой бегала по ягоды, и по окрестным полянкам — скучным без солнышка. Но огнистые ягодки встречались редко-редко.

Когда часа через три с низкого неба упали первые увесистые дробинки, в кошёлке у них земляники набралось не больше горсточки. Но ни Миша, ни его мама не отчаивались. В следующий раз непременно нападут на счастливую полянку, сплошь усыпанную ягодами.

На старой высоченной сосне Миша приметил озорную белку, бросившую в него обглоданную шишку, а потом винтом взвившуюся к самой вершине. Возле трухлявого пня нашёл он первый в эту пору подосиновик с оранжево-маслянистой шляпкой. Неподалёку от покосившегося пенька мама обнаружила трёх младших братцев Мишиного кряжистого подосиновика.

Домой они возвращались не спеша, прикрыв головы листьями папоротника. Несерьёзный этот дождь-брызгун скоро перестал, решив, по-видимому, поднакопить силёнок к вечеру. Теперь уж по всему было видно — не миновать в скором времени ливня: из гнилого угла выползали тяжёлые, клубившиеся чернотой, тучи.

У самой калитки дедушкиного дома Мишу окликнул Пеша.

— Поздравь, Микко! — выпалил запыхавшийся Пеша, спрыгивая молодцевато с велосипеда. — Я нынче на тракторе… целых три часика робил!

— Да ну-у! — восторженно воскликнул Миша. — Неужели сам отец тебе разрешил трактор водить?

— Ага! — кивнул Пеша. — Отец рядом сидел, ну… ну и подсказывал безусловно что и как.

— Здорово ж тебе везёт! — Помолчав, Миша вздохнул. — А мы по ягоды ходили.

Пеша заглянул в Мишину кошёлку и разочарованно присвистнул.

— Эко мало-то как!

— Неудачливы мы, Пеша, — сказала мама. — Зато Нинчу повезло. Встретилась нам с полной плетушкой.

— А вы не там искали, — сказал Пеша. — Надо во-он в ту сторону от той вон обожжённой молнией сосны. И всё время вдоль берега озера держаться. Что же вам Нинчу не подсказала?

Миша пожал плечами. А мама улыбнулась:

— Забыла, наверное.

— Схитрила безусловно Нинчу. — Пеша провёл ладонью по расцарапанной до крови щеке. — Завтра, хотите, вместе пойдём?

— Хотим, хотим! — сразу же согласился Миша. — А щека у тебя…

— Ерунда, — отмахнулся Пеша. — Возвращался домой, ну, и на камень нечаянно наехал.

НА ОСТРОВЕ

Миша очнулся внезапно. Почудилось: кто-то наотмашь бросил ему в лицо горсть колкого песку. Огляделся — ни души вокруг. Солнца уже не было видно, а на берег косо накатывались, одна за другой, пенные волны. Дедушкина же лодка, покачиваясь валко, медленно удалялась от берега.

— Пе-эша-а! — вскричал испуганно Миша, вскакивая на ноги. — Пеша, где ты?

Ни звука в ответ. Лишь крикливые чайки стремительно носились над хмурым, в пенных барашках, неспокойным озером.

Вот тебе и удачная рыбалка! Унесёт лодку, что им тогда делать на этом пустынном острове с насупленными, строгими даже в погожий день, соснами?

И тут Миша, не помня себя, бросился в воду. Первая же шипучая волна накрыла его с головой. Отфыркиваясь, он замолотил отчаянно по воде руками.

«Мне бы только до лодки дотянуть, — думал Миша, стараясь преодолеть страх. — И надо… реже руками махать».

А когда лодка была рядом, совсем рядом, Миша, выбившись из последних сил, никак не мог ухватиться за её скользкий, просмолённый борт. Обрывались руки, и он с головой уходил в воду. Помог случай: накатила волна, подбросила Мишу вверх. Тут-то он и схватился за борт. Вскарабкавшись в лодку, сразу же бросился к вёслам.

Но уже бежал от сосняка к берегу Пеша, крича в сложенные рупором ладони:

— Нажи-има-ай, Микко! Нажи-има-ай!

Миша даже не обернулся. Немного погодя лодка с разлёта наехала на пологий берег.

Выпрыгнув на холодный песок, лишь только тут спросил он друга, глядя ему в глаза:

— Где пропадал?