Там, где ты

— У меня с Уитни состоялся один нелицеприятный разговор. Она была очень расстроена, что ты отказался идти в университет Луизианы. Но согласно завещанию твоего деда в случае твоего отказа поступать туда и учиться медицине, отложенные им деньги должны быть разделены поровну между всеми внуками. Этой суммы, конечно, не хватит продержаться четыре года и оплатить учёбу в ветеринарной школе, но она — хороший старт. Эти деньги как ссуда, пока будут открыты фонды. Таким образом она хочет заключить мир, — мама широко улыбается. — И ты, молодой человек, отправляешься в Техасский университет A&M.

— Я не иду в A&M. Я не вошёл в первые десять процентов.

— Я знаю, — говорит мама, касаясь моей щеки. Последнее время она часто так делает, или обнимает меня, или успокаивающе кладёт мне на плечи руку. — Но эти деньги означают, что тебе не нужно будет работать и зависеть от огромных кредитов. Так ты сможешь уделять всё внимание учёбе и поступить в следующем году.

На принятие решения мне хватает доли секунды.

— Я не хочу, — кладу чек обратно в конверт и протягиваю его маме. — Ма, я хочу всё сделать сам. И мне не нужны деньги деда. Ты можешь использовать их на оплату дома.

— Эти деньги не мои.

— Тогда я сам оплачу все расходы за дом. Хватит с тебя трудностей.

— Роберт...

Я отрицательно качаю головой и, видя, что она не берёт конверт, кладу его на стол.

На торжественном выпускном вечере представитель штата произносит речь, но я не слушаю. Внимательно осматриваюсь. Конечно же, я не жду, что он будет здесь, но и подавить вспыхивающие в моей груди искорки надежды не могу. ВижуКуртиса, сидящего рядом с мамой и отцом Люка. Только их лица мне знакомы. Нервно тереблю края своей мантии.

Весь мой ряд встаёт. Я тоже встаю. Мы направляемся к ступеням, ведущим на сцену. Один за другим одноклассники поднимаются на подиум.

— Блейн Уолкер.

Со своего места мне машет мама. Я слабо ей улыбаюсь.

— Джонатан Уэст.

Поднимаюсь по ступеням выше и снова оглядываюсь на семьи и друзей, которые пришли отпраздновать этот день. Где ты?

— Роберт Уэстфолл.

Представляю, что в зале наступает неестественная тишина, когда мистер Редмонтресёт мне руку, говоря: «Я очень горжусь тобой, Роберт», и потом слышно «Поздравляем, сынок!» школьного инспектора.

А потом я спускаюсь со сцены с левой стороны.

Похоже, сегодня все настроены обниматься. Все, кроме меня, конечно. Многих моих друзей мама никогда не видела, поэтому по ходу я их знакомлю. Даже Ник останавливает меня на парковке по пути к моей машине, чтобы небрежно обнять.

— Ты точно не хочешь высадить меня возле дома и отправиться праздновать со своими друзьями? — спрашивает мама, когда я открываю перед ней дверь машины.

— Роберт!

Я вскидываю голову и сердце в груди начинает колотиться. Между машинами, выстроившимися перед выездом, таща за собой Куртиса, петляет Люк. Когда он равняется с бампером моей машины, то выпускает ладонь Куртиса и, широко разведя руки в стороны, обнимает меня, раскачиваясь и похлопывая меня по спине.

— Мои поздравления, чувак, — говорит он.

— Да, и тебе мои поздравления, — говорю я, когда он меня отпускает. — Привет, Куртис.

Куртис смотрит на меня уже таким привычным взглядом, в котором читается подозрительность вперемешку с предупреждением, но потом он всё же протягивает мне руку. Чёрт, какой же он собственник. Но я знаю, что Люк вьёт из Куртиса верёвки.

— В Галвстон мы отправимся только через пару часов, — говорит Люк. — Так что у тебя ещё есть время передумать.

Отворачиваюсь от Куртиса и смотрю на Люка.

— Я думал, что он приедет.

Глава 50

Роберт

Начало августа. Лето было длинным, жарким и очень сухим. От засухи погибли тысячи деревьев, своими порыжевшими листьями и иголками создавая резкий контракт более удачливым соседям, которым благодаря длинным корням удалось выстоять в аномальной жаре. Чувствую себя одним из тех умирающих деревьев.

Звенит колокольчик и в дверь входит женщина, держа на руках завёрнутую в полотенце кошку. Проверяю записи в журнале. Джинджер. Почечная недостаточность. Два дня назад у неё брали анализ крови. Доктор Никельс лично сделал звонок вчера утром.

— Бедняжка, — говорит Мисти, обходя стойку и забирая из рук хозяйки свёрток. — Похоже, тебе совсем плохо.

Владелица кошки, мисс Сэмпсон, поправляет съехавшую с плеча сумку.

— Вчера вечером её снова тошнило, хотя она ничего не ела уже два дня, — говорит она озабочено.

Мисти мягко гладит голову кошки, пока я ищу карточку животного.

— Давай-ка, девочка, взвесимся.

Она берёт у меня папку и проводит хозяйку кошки дальше по коридору.

Я заканчиваю паковать средство от блох и клещей для похожей на игрушку чихуахуа, потом распечатываю рецепт и передаю его вместе с пакетом молодой женщине за стойкой. И снова на двери звенит колокольчик. Этим субботним утром делневпроворот. Обычно мы закрываемся в полдень, но, похоже, сегодня снова будет длинный рабочий день. Но всё нормально. Мне здесь нравится. Я чувствую себя здесь на своём месте и ещё — это способ занять голову до начала занятий через пару недель.