Там, где нас нет

В кромешной тьме непросто было углядеть крошечные детали, подтверждающие, что за нарядным фасадом скрываются новейшие технологии. Там, где однажды располагались светофоры, столбы были увенчаны чем-то вроде стволов от использованных базук. Эмити по-быстрому посветила на них фонариком, и Джеффи увидел, что загадочные предметы закреплены на металлических основаниях, способных вращаться вокруг своей оси. Эти штуковины не были оружием, но Джеффи не мог понять, какую функцию они выполняют. Наверное, в этом мире транспортный поток регулировали не огни светофора, а микроволновые команды дорожного компьютера.

Все автомобили, припаркованные под углом к тротуару, так или иначе напоминали загадочный обтекаемый агрегат, который они обнаружили возле дома Боннеров, словно модели прошлых поколений были объявлены здесь вне закона. В четырех кварталах от Лесной авеню посреди дороги стояли семь столкнувшихся машин. Еще две вылетели на тротуар и протаранили витрины магазинов.

Судьба, какой бы она ни была, настигла жителей города внезапно и безжалостно, хотя катастрофа, по всей видимости, была скоротечной. Почти все магазины стояли нетронутые, в витринах были красиво выложены затянутые паутиной товары. Следовательно, здесь не было ни погромов, ни уличных боев.

Такая библейская картина предполагает хотя бы несколько жертв, но мертвецов не было видно – ни на улицах, ни даже в разбитых машинах.

Громадные фикусовые деревья, благодаря которым улица получила свое название, существовали и в той версии Суавидад-Бич, которую Джеффи знал и любил, но здесь некоторые из них высохли, пострадали от непогоды или погибли по иным причинам, а другие, наоборот, пустили множество новых веточек, словно боролись за выживание.

В двадцати футах от пересечения Лесной улицы с Прибрежным шоссе на тротуаре лежала перевернутая детская коляска. Луна, словно повинуясь замыслу дьявольского декоратора, светила прямо на нее, частично захватывая желобок ливневки. В нем покоился миниатюрный «конверс», как раз по ноге двухлетнему ребенку, но других останков – ни бывшего владельца этого черно-белого ботиночка, ни его родителей, толкавших коляску, – поблизости не было.

Джеффи зачарованно смотрел на «конверс». Казалось, он лучится мистической силой – подобно той, что испускало первое яблоко в раю. Нет, Джеффи не чувствовал искушения взять этот ботиночек в руки. Его пронзило осознание того, что он крепко подставил свою дочь, когда взял в руки ключ ключей. Ведь Эд строго-настрого запретил ему открывать ту коробку! А потом Джеффи подвел дочь еще раз, когда не убрал ключ в коробку после того, как Фолкерк и его люди закончили обыск и ушли из дома. Ему, дураку, было любопытно, для чего предназначено это устройство, каким могуществом наделили его семьдесят шесть миллиардов, отпущенных на разработку. Он, дурак, выложил эту хреновину на кухонный стол, чтобы потешить свое воображение. Приключений, видите ли, захотелось. Ну давай, скажи, что это Снежок виноват. Нет, дружище, никто не виноват, кроме тебя и твоего воображения. Воображение лепит из знаний самые причудливые поделки, после чего за дело берется фантазия, а ей неведомы рациональность и здравый смысл, ведь фантазия – это примитивная форма воображения. Фантазия оживляет наш мир, но место ей на страницах книг или на киноэкране. Если фантазия начинает диктовать тебе, что делать, а чего не делать, готовься к неприятностям. Джеффи прекрасно это знал. В любимых книгах он не раз читал о том, что бывает с фантазерами. Но в те несколько минут за кухонным столом он забыл про все на свете – то ли случайно, то ли нарочно. Теперь же Эмити грозит опасность, и, если его дочь погибнет, Джеффи будет проклят на веки вечные.

Дочь, невероятно смышленая умница-дочка, положила ладонь ему на руку, словно Джеффи проклинал себя вслух, и сказала:

– За ключ ключей отвечал Страшила Эд, так что это он все запорол, а не ты. Снежок – моя мышка, и нечего ей было делать на кухонном столе, и это я за ним не уследила, а не ты. Поэтому ты не первый в очереди на «получи по заднице и марш в постель без ужина». Ты третий.

В ее словах было столько любви и понимания, что Джеффи какое-то время не решался заговорить.

– Чепуха, – выдавил он наконец. – Сопли с сахаром.

Эмити усмехнулась, и Джеффи подумал, что в лунном свете она похожа на эльфа.

– Ну что, пора валить из этой дыры? – спросила она.

– Не здесь, – сказал Джеффи. – В нашем мире на Лесной авеню обязательно гуляют люди. Нельзя же просто взять и материализоваться у них перед носом. А что, если нарвемся на полицейских?

– Ну а где, если не здесь?

С ключом в одной руке, с пистолетом в другой, держась бок о бок с дочерью, Джеффи прошагал последние двадцать футов Лесной авеню и оказался на Прибрежном шоссе.

Сейчас они были в самом центре города. Через дорогу – парк, за ним – пляж, а дальше – океан, чьи черные волны с грохотом разбивались о белый песок.