Там, где хочешь

Откуда только она свои завиральные идеи берет. Всегда говорил: у тебя в голове два одиноких нейрона как встретятся после долгой разлуки, сразу какую-нибудь ересь на радостях выдадут. Вот свеженькое: «А если меня автобус переедет, ты со мной не останешься?» То ли утвердительно, то ли со знаком вопроса. Поинтересовался: «А ты? Если автобус выберет меня?» С этими автобусами никогда не поймешь — кого им надо. Говорит: «Я — останусь», весомо так. Иными словами — «А ты — нет. Отморозок». И такой во всем этом скромный трагизм, прямо чуть было не прослезился.

Видать, ее разобрало оттого, что про книгу ей рассказал, “The Selfish Gene”— «Эгоистичный ген» Ричарда Докинза. Книжка семьдесят шестого года, но вечно актуальная; биологу ее грех не знать. В свое время именно благодаря ей определил свои позиции — мозги здорово на место ставит. В двух словах: Докинз выдвинул теорию, что люди — лишь живые сосуды для разумных генов и служат единственной цели — выживанию этих спиралей. А чтобы выжить, гены запрограммировали в человеке эгоизм. И не только в человеке. Птица вовсе не из солидарности предупреждает стаю о приближении хищника — если всех сожрут, одна она не выживет. Газель, завидев льва, начинает подпрыгивать на месте, подавая сигнал сородичам — стоттинг это называется. Можно подумать, что она сдуру привлекает внимание левы. Ничего подобного. В переводе с газельего звучит это так: «Видишь, какая я сильная и ловкая, за мной погонишься — останешься без ужина. Советую присмотреться к соседке…» Гены, детерминируя способность к высоким прыжкам, спасают себя (газель им до лампочки) от знакомства с клыками и когтями. Им же еще реплицироваться и реплицироваться.

Кстати, насчет репликации, размножения. Маринка все поминает фразу, когда-то сказанную: «Будь у тебя ребенок, я бы с тобой не связался». Нежелание вешать себе на шею чужого отпрыска — нормальная генная реакция. Вот зачем нужен процесс ухаживания за самкой? А не позволить ей навязать тебе готового зародыша. У мышей, например, самец секретирует вещество, запах которого вызывает выкидыш. Глупо чужим генам зеленый свет давать. К прочему, ген подбивает родителя скидывать на партнера жизнеобеспечение детеныша, чтобы сэкономить силы на следующую репликацию. И кончается тем, что «бессмертные спирали избавляются от бесконечной вереницы смертных тел, медленно шествуя каждая к своей собственной вечности». Красиво сказано.

Так что все эти душевные метания, страсти и прочая эмоциональная лабуда довольно смешны с точки зрения биологии. Впрочем, по Докинзу, хомо сапиенс обязан взбунтоваться против эгоистичного гена, удариться в альтруизм и начать подставлять зад под удары судьбы и отдельных индивидуумов. Так сказать, двинуть по стопам матери Терезы. Вот только оная мать была миллионершей, а миллионы очень хорошо зад прикрывают, альтруистничай на здоровье.

А что до стенаний про приятие отпрыска от другого самца, Маринке бы задуматься: она-то повесила бы на себя детеныша другой самки? То-то и оно.

12

С Воробушком почти перестали видеться из-за Кати. Иногда пересекались в городе, зачастую в «Макдоналдсе» на «Аустерлице». Воробушек говорил: «Ты поешь, я сыт вон как!» — и для наглядности гладил живот. Марина шла за гамбургером: «Тебе взять?» Воробушек колебался, кивал: «Ну давай. Я деньги потом отдам». Потом не наступало.

Он окончательно пал духом и сейчас особенно походил на грустную мокрую птичку. Катя строила его так, что он даже решил пойти работать — лишь бы из дома сбежать. И виновата была она, Марина.

— Ну кто тебя жениться-то просил? Так сразу?

— Я семью хотел… Заботиться о ком-то…

— Ну вот теперь и заботься! Добро еще, если бы влюбился.

Какая там любовь… Просто Катя так себя ставила, так всем давала понять, с кем дело имеют, что многие верили — эта девушка достойна отпрыска нефтяного магната. А прочие пусть почтут за честь. И Воробушек почел. Счастливый носился, документы на брак собирал. Такая женщина дала ему согласие! Ну дурак, дурак.

— Я ведь думала — лучше пусть наша Катька, чем какая-нибудь акула, что тебя использует и бросит.

— А мне кажется, что Катка и есть та акула…

Альберто звал Катю — Katka, с ударением на последний слог.

— Я тебе сказал по телефону: «Привиет, ета Вобушек!» А Катка заявила: «Нормальный мужик себя воробьем не назовет». Не мужик я для нее, понимаешь?

Альберто с тоской посмотрел в окно. А для кого он — мужик? Для Ольги из Могилева? Для Вероники? Дом своими руками выстроил, а все не мужик. Недавно Мартенам звонил… девчоночки у Вероники растут, вот ведь радость. А Катка больше рожать не желает.

— Ладно. — Воробушек свистнул трубочкой, охотясь на последние капли «Спрайта». — Твоя мама ведь приезжала…

Маму удалось поселить со скидкой в «Акации». Корто дал понять, что не собирается провести полмесяца как сельдь в банке. Трогательно, что Воробушек помнит.

— Ей понравилось. Мы когда гуляли, я ей — про архитектуру, а она мне — про отца. Волны дерьма докатились через три тысячи километров. Но ей выговориться надо было…

— С Денисом познакомила?