Талтос

— Ты говоришь об обстоятельствах, ты говоришь о деталях! — Стюарт сделал еще шаг к молодым людям.

Томми стоял молча, не проявляя никаких эмоций. Его рыжие волосы трепало ветром, глаза за очками щурились. Стоя рядом с Марклином, он наблюдал за Стюартом.

Стюарт был вне себя и никак не мог успокоиться:

— Ты говоришь о целесообразности, но ты не говоришь о жизни и смерти, мой ученик! Как ты мог сделать такое?! Как ты мог отнять жизнь у Эрона?! — И тут голос подвел Стюарта, и горе наконец прорвалось наружу — такое же огромное, как гнев: — Я бы уничтожил тебя, Марк, если бы мог. Но я не могу совершить такое, и, может быть, как раз поэтому я думал, что и ты не можешь! Но ты меня ошеломил, Марк!

— Стюарт, это стоило любой жертвы. А что такое жертва, если не жертвуешь моралью?

Это привело Стюарта в ужас, но что еще мог поделать Марклин, кроме как ринуться вперед? Томми, вообще-то, должен был что-нибудь сказать, думал Марклин, но знал, что когда Томми заговорит, то уж будет стоять на своем.

— Я ликвидировал тех, кто мог нас остановить, — сказал Марк. — Все к этому шло, Стюарт. Вы горюете по Эрону, потому что знали его.

— Не будь дураком, — с горечью произнес Стюарт. — Я горюю по пролитой невинной крови, я горюю из-за чудовищной глупости! Ох да, в этом все дело. Ты думаешь, смерть такого человека останется неотмщенной орденом? Ты думаешь, что знаешь Таламаску, ты думаешь своим острым юным умом, что познал Таламаску за какие-то несколько лет? Но ты узнал только о слабостях ее устройства, организации. Ты мог бы прожить в Таламаске всю жизнь и не познать сущность ордена. Эрон был мне братом! Ты убил моего брата! Ты предал меня, Марк. Ты предал Томми. Ты предал самого себя! Ты предал Тессу.

— Нет, — возразил Марк. — Вы говорите неправду и сами это знаете. Посмотрите на меня, Стюарт, загляните мне в глаза. Вы позволили мне доставить сюда Лэшера, позволили оставить библиотеку и все устроить. И Томми тоже. И вы думаете, что-то могло быть организовано без нас?

— Тебе не кажется, что ты упускаешь главное, Марк? — спросил Стюарт. — Ты потерпел неудачу. Ты не спас того Талтоса и не привел его сюда! Твои солдаты оказались дураками, и то же самое нужно сказать о генерале!

— Стюарт, проявите терпение к нам, — своим обычным уверенным тоном, словно констатируя факты, заговорил Томми. — Уже в тот день, когда мы впервые об этом заговорили, я знал, что дело нельзя сделать так, чтобы за это кто-то не заплатил жизнью.

— Ты никогда не говорил мне ничего такого, Томми.

— Позвольте вам напомнить… — продолжил Томми в той же невыразительной манере. — Вы сказали, что мы должны помешать Юрию и Эрону уничтожить все свидетельства того, что Талтос вообще родился в семье Мэйфейр. И как мы могли это сделать, если не тем способом, каким сделали? Стюарт, нам ни к чему стыдиться наших действий. То, что мы ищем, делает все это крайне несущественным.

Марклин тщетно попытался скрыть вздох облегчения.

Стюарт перевел взгляд с Томми на Марклина, потом обратно, а затем уставился на неяркую картину мягко вздымающихся зеленых холмов и на вершину Гластонбери. Он повернулся к молодым людям спиной, чтобы увидеть каменистую вершину, и склонил голову, как будто общаясь с неким личным божеством.

Марклин подошел ближе, осторожно коснулся рукой плеча Стюарта и наклонился к его уху. Он был намного выше Стюарта, тем более что с годами Стюарт становился все меньше ростом.

— Стюарт, жребий был брошен, когда мы избавились от того ученого. А доктор…

— Нет! — воскликнул Стюарт, с силой качая головой. Взгляд его прищуренных глаз был устремлен на вершину. — В этих смертях мог бы быть виноват сам Талтос, неужели ты не понимаешь? Вот в чем была красота! Но Талтос отменил смерть тех двоих, которые просто неверно воспользовались открытием, дарованным им!

— Стюарт, — снова заговорил Марклин, остро осознавая, что Стюарт не пытается уклониться от его легкого объятия. — Вы должны понять, что, став официальным врагом Таламаски, Эрон стал и нашим врагом.

— Врагом? Эрон никогда не был врагом Таламаски! Твое фальшивое отлучение разбило ему сердце!

— Стюарт, — умоляюще произнес Марклин, — теперь я понимаю, что отлучение было ошибкой, но это была наша единственная ошибка.

— В вопросе отлучения не было выбора, — ровным тоном произнес Томми. — Или это, или риск полного разоблачения. Я сделал то, что должен был сделать, и я сделал это с полным убеждением. Я не мог продолжать фальшивую переписку старшин с Эроном. Это было бы уже слишком.

— Признаю, — сказал Марклин, — это было неправильно. Только преданность ордену могла заставить Эрона молчать о множестве вещей, которые он видел, и о своих подозрениях. Мы не должны были разделять его и Юрия Стефано. Мы должны были укрепить связь, лучше вести свою игру.