Талисманы Шаннары

Каждый день он отворял двери, через которые до него проходили другие, постигая знания, озарившие неожиданным светом темные закоулки памяти, и ощущение было таким, словно перед ним широко распахивались закрытые прежде ставни. Он не все понимал, иногда сомневался, часто не мог оценить достоинства открытия.

Но течение было неостановимо, и он волей-неволей внимательно приглядывался к самому себе, стараясь здраво оценить себя нынешнего, того, кем ему пришлось стать.

«Какую роль я сыграю в той борьбе, которая должна положить конец порождениям Тьмы? Я стал друидом, как того хотел Алланон, стал владельцем Паранора. Что же делать дальше?» — гадал Уолкер.

Без сомнения, теперь он владеет магической силой, которую можно использовать против порождений Тьмы, — как раньше использовали силу друиды, помогая народам. К тому же он обладает знаниями, может быть, большими, чем простые смертные. Но Уолкеру казалось, что его новообретенная сила еще недостаточно ему подчиняется и для того, чтобы найти способ уничтожить своих врагов, он должен сначала изучить их природу.

А он тем временем сидит, как в ловушке, здесь, в собственной крепости, и никому не может ничем помочь.

— Они и не пытаются войти в Паранор, — заметил Коглин после трех дней бодрствования на вершине башни. — Как ты думаешь, почему?

Уолкер покачал головой:

— Мы заперты здесь, и, стало быть, их цель достигнута.

Коглин потер заросший подбородок. Он сильно постарел с тех пор, как освободился от магической силы друидов. Теперь он съежился и сморщился, совсем сгорбился, ходил и разговаривал медленно. Уолкера это огорчало, но он молчал. Старик сложил с себя полномочия и остался ни с чем, но так как он не жаловался, Уолкеру тоже было неловко заводить разговор на эту тему.

— А может, они боятся магии друидов, — помолчав, продолжал Уолкер, опираясь на зубцы высокой стены. — Паранор всегда был надежно защищен от незваных гостей. Порождения Тьмы могут знать об этом и поэтому предпочитают ждать внизу.

— Или ждут случая проверить, какова на деле твоя магическая сила, — мягко парировал Коглин, — хотят узнать, насколько ты опасен. — Он смотрел мимо Уолкера, как бы не замечая его, устремляясь мыслями куда-то вдаль. — Или просто им еще не надоело ждать, — тихо сказал он.

Уолкер обдумывал способы, которыми мог бы победить порождения Тьмы, прикидывал так и эдак, словно поворачивал ключи в старинном замке с секретом. Черный эльфийский камень, спрятанный в глубине подвалов Паранора, был наиболее эффективным средством. Но эльфийский камень требовал такой высокой платы, которой Уолкер не мог себе позволить. Конечно, эльфийский камень справится с Четырьмя всадниками, не оставив от них ничего, кроме пепла.

Но природа эльфийского камня требует, чтобы похищенная магическая сила была преобразована и удержана, а Уолкеру не хотелось брать на себя ответственность еще и за это.

Кроме того, был Стихл, необычайно смертоносный клинок, взятый у убийцы Элла, оружие, которое способно уничтожить кого угодно.

Но Уолкеру было неприятно использовать кинжал убийцы, хотя оружие и было вполне подходящим, да и рук, чтобы обратить его против порождений Тьмы, нашлось бы с избытком.

В чем он действительно нуждался, так это в плане действий. У него было три возможности: сидеть в безопасности за стенами Паранора, надеясь, что порождения Тьмы будут ждать снаружи, встретиться с ними лицом к лицу и, наконец, попытаться незаметно улизнуть от них.

Первый вариант оставлял мало надежды на счастливый исход, к тому же времени у него было в обрез. Второй вариант казался безрассудным.

Оставался третий.

Через пять дней после начала осады Паранора Четырьмя всадниками Уолкер Бо попытался ускользнуть.

***

Он рассказал Коглину о своем плане вечером за обедом, приготовленным из скромных запасов, сделанных три века назад и на время замороженных вместе с замком. Запасы были на исходе, что усугубляло важность снятия осады.

Под замком имелись подземелья, ведущие в окрестные леса, тайники, известные раньше только друидам, а теперь — Бо. Он мог ускользнуть через такой туннель ночью и вылезти позади кольца охраняющих стены всадников. Он мог бы скрыться и ускользнуть от них раньше, чем они узнают о его бегстве.

Коглин хмурился и выглядел озабоченным.

Этот вариант казался ему слишком простым.

Порождения Тьмы наверняка должны предполагать такую возможность.

Но Уолкер сделал выбор. Пять дней ожидания показались ему бесконечными. Он должен что-то предпринять, и выбранный им путь казался лучшим из всего, что пришло ему в голову. Коглин и Шепоточек останутся в цитадели.

Если всадники начнут атаку раньше, чем вернется Уолкер, они уйдут тем же путем. Коглин неохотно согласился. Беспокойство, которое он пытался скрыть при обсуждении предложенного плана, было столь очевидным, что Уолкер принялся настойчиво расспрашивать о причинах.

Но старик не нарушил загадочного молчания, и Уолкер оставил расспросы.