Такси!

Шелли изогнулся, и я крепко прижала его правое колено к мату. Одновременно другой рукой я придавливала к полу его правое плечо, чтобы растяжка получилась полной. Шелли был удивительно гибок.

— Поворачивайся на вдохе, — сказала я. Мышцы спины и плеч Шелли напряглись, на губах появилась улыбка, веки смежились.

— Вот это да…

Точно. Шелли на сто процентов был парнем. Я отчетливо видела адамово яблоко, а нижнюю челюсть покрывал мягкий пушок (вряд ли можно назвать это щетиной). Туда, куда особенно хотелось взглянуть, я не смотрела. Все равно при таком изгибе ничего не разберешь.

Он выдержал растяжку минуты две, потом мы повторили упражнение, но уже в другую сторону. И тут все кончилось. Шелли вскочил на ноги и снова взялся за свои гантели — будто и не прерывался. Только что мои ладони касались его тела — и вот они лежат на поверхности мата.

— Спасибо. — Это все, что он сказал, поднявшись на ноги, и еще слегка кивнул. И снова ушел в свой собственный мир.

После тренировки я пошла в дамскую комнату переодеваться. В женской раздевалке уже полгода меняли полы, и на двери болталась знакомая табличка «Не работает. Приносим извинения». Я как раз стягивала шорты, балансируя на холодном кафеле на одной ноге и цепляясь за треснувший умывальник, когда дверь распахнулась и прямиком в кабинку прошествовал Шелли. Закрыть дверь он не потрудился — расстегнул штаны и пустил струю, повернувшись ко мне задом. Сама непосредственность. — Эй!

Не прерываясь, он обернулся через плечо. На мне была только футболка да черное трико до колен — вид не самый солидный. Шелли, кажется, еле сдерживал смех.

— И что за хрень случилась с мужским туалетом? — Я старалась говорить грозно.

Шелли застегнул штаны, развернулся и пожал плечами:

— Туда пилить через весь коридор. Писающая девчонка выглядит беззащитной.

Но когда мужчина запросто справляет нужду перед женщиной — по-моему, это уже акт агрессии.

— Ты бы мог быть повежливей, — сказала я.

Шелли вспыхнул и вышел из кабинки.

— Извини, — негромко произнес он.

Он стоял совсем близко. Я ощущала на своем лице его дыхание.

Тогда все и произошло. Шелли наклонился и поцеловал меня. Губы у него были мягкие, теплые — только обжигало холодом металлическое кольцо, — но когда он притянул меня поближе, они затвердели. Я обхватила Шелли за талию, прижала к себе — но не обнаружила никаких признаков эрекции. Во рту у него сохранился аромат ментоловой жвачки. Зубы были ровными, гладкими. И он проводил своим языком по моему так, словно гладил кошку.

Из зала мы ушли вместе. Шелли подождал, пока я натяну брюки и туфли и запихаю шмотки в рюкзачок. За это время он не произнес ни слова. Поцелуй — это все, что между нами было.

Загадочное молчание нарушилось на Лорд-шип-лейн. Шелли болтал без умолку, пока мы шли вдоль закусочных, пабов и видеомагазинов.

— Я хочу быть танцором, — сообщил он. — С четырех лет занимаюсь.

— Тогда не увлекайся железом. Перекачаешься, и подколенные сухожилия потеряют гибкость.

— Я знаю, что делаю. Завтра отбор для мюзикла «Лихорадка субботнего вечера». Не главная роль, конечно, но там нужны еще два парня. Одному гланды удаляют, а у другого СПИД.

— Твой звездный билет.

— Вроде того.

Он был очень молод. Совсем еще мальчишка. Я только сейчас осознала это.

— Меня зовут Джоэл, — сказал он.

— Можно звать тебя Шелли?

— Чего?

— А меня — Кэтрин. Кэтрин Чит.

Мы подошли к его дому. Джоэл жил на Норт-Кросс-роуд, в западной части Далиджа, прямо над овощной лавкой, по соседству с дантистом. Я взобралась вверх по узенькой лестнице, пока он проверял почтовый ящик.

Квартира была вся в ленточках, бантиках, херувимчиках и опрятных занавесочках. Опустившись на цветастую кушетку, я с изумлением оглядывалась по сторонам.

— Это все мама, — объяснил Джоэл. — У нее классно получается.

— Так это квартира твоих родителей?

— Это только временно. Когда начну зарабатывать как следует, у меня будет собственная. На Примроуз-Хилл, может, или у парка Белсайз. У отца здесь повсюду дома и квартиры. — Джоэл слегка сморщил нос. — Он из Нигерии, — добавил он так, словно это все объясняло. А потом взял меня за руку и повел в спальню.

По части секса Джоэл оказался слабоват — так, чистая механика. Член у него был маленький, и, чтобы его поднять, пришлось изрядно потрудиться. Когда мы наконец добрались до дела, заняло оно минуты три. Но было в Джо-эле что-то опьяняющее. Его вкус, гармония соли и сахара в поте. Красота его тела, тела андрогина. Эти губы. Я скорее освежилась, чем насытилась, но это было приятное чувство. Хотелось защитить его, когда мы устроились под пуховым одеялом с лютиками. Я обнимала Джоэла, а он спал, положив голову мне на плечо, и тоненькая ниточка слюны сбегала из полуоткрытого рта. Ему было семнадцать. А сейчас он казался еще моложе.