Такова спортивная жизнь

— Ты ведь шишка, Арт. А я… все мной командуют. И я это дело бросаю. Подавиться мне, если я хоть раз о нем упомяну!

Это была лишь одна из тех сдержанных ссор, которые то и дело вспыхивали между нами во время нашего отдыха. Собственно говоря, мы оба играли с одной и той же мыслью, но только Морис в отличие от меня в открытую. В следующие два-три дня расхождение между нами стало совсем уж явным. Мы оба знали, как сильно интересует нас этот план, и оба злились, потому что я не желал ради него палец о палец ударить. Но что-то меня удерживало — воспоминание о том, что мне уже раз отдавили ногу. Однако Морис видел только мое тупое упрямство. В драку это вылилось только однажды, когда мы двое и Фрэнк отправились на лодке поудить. Не отошли мы от берега и на двести ярдов, как Морис решил выкупаться и принялся плавать вокруг лодки, стараясь ее перевернуть. Я прыгнул вслед за ним, но зацепился ногой за борт, и Морис чуть не утонул от хохота, глядя, как я колочу руками по воде и отплевываюсь. Когда я догнал его, дело довольно быстро пошло всерьез. А Фрэнк, заметив, что мы без шуток стараемся утопить друг друга, подвел лодку к нам вплотную и поднял весло.

— Я огрею тебя по башке, Арт, если ты его не отпустишь! — сказал он.

Я только крепче сжал Мориса, и тут что-то обрушилось на мои плечи, и руки у меня сразу онемели. Я разжал их и лег на спину, совсем оглушенный.

— А теперь лезь в лодку, Морис, и, бога ради, попробуй стать взрослым! — прикрикнул на него Фрэнк, втащил этот мешок мускулатуры на борт, подогнал лодку ко мне и подхватил меня под мышки.

— Ведете себя, как младенцы, черт бы вас подрал, — сказал он и начал грести к берегу. Мы, еле переводя дух, лежали на дне лодки. Больше Фрэнк ничего не говорил до тех пор, пока лодочник не ухватился за нос лодки и не вытащил ее на песок вместе с нами.

— Вот уж компаньоны так компаньоны! — сказал он тогда и пошел к Элси и Джудит.

Через час мы все сидели в пивной на Касл-Хилл и выясняли, кто быстрее сумеет выпить пинту эля.

* * *

Мы вернулись домой, твердо решив и в следующем году поехать вместе в Скарборо. Когда я явился к себе после того, как отвез Фрэнка и его семейство в Стокли, меня уже ждал Джордж Уэйд. Он сказал мне, что Слоумер умер.

— Это случилось в воскресенье, когда я был у вас в Скарборо. Я узнал об этом сразу, как вернулся. Хотел было послать вам телеграмму, а потом решил, что лучше будет подождать вашего возвращения. Я попрошу вас с Фрэнком представлять команду завтра на похоронах.

Второй раз в жизни я видел Джорджа без его пса.

Слоумер словно вытащил затычку. Я вдруг услышал, как обсуждаю условия контрактов, заказы, детали постройки, спрашиваю служащих о выполненных договорах, о контрактах, имеющихся у нас в настоящее время. Джордж смотрел, как все это иссякает, а потом сказал:

— Разумеется, в личном плане это никак нас не касается. Ничего подобного тут не примешивается, Артур. Просто вам с Фрэнком следует проводить гроб. А потом можете не задерживаться. Ну что ж… — Он глубоко вздохнул, сел и снял свою фетровую шляпу. — Рука судьбы, можно сказать. В отношении того дела, о котором говорил Морис. Да, явная рука судьбы. Как по-вашему?

— Да, Джордж.

— Пожалуй, это один из решающих дней всей моей жизни, — сказал он многозначительно и посмотрел на меня почти умоляюще.

— Почему же?

— Ну, это уходит далеко в прошлое, Артур. К тому «Примстоуну», которого вы уже не застали. Но для меня-то наш клуб — и стадион, и те, кто им управлял, — всегда был особым мирком. Мне приятно думать, что я причастен к тому, как им управляли. Вы понимаете, что я имею в виду? Это место, за которое и я в какой-то мере ответствен. Я понимаю, что мои слова звучат несколько самодовольно. Но с самого начала и вот уже больше тридцати лет я отношусь к клубу именно так. И все это время власть над ним забирал в руки то один, то другой человек. То Уивер, то Слоумер — и снова Уивер, и снова Слоумер — постоянно грызлись и сменяли друг друга. Теперь их обоих больше нет. Один… ну, скажем, просто разочаровался, а другой умер. Можно, пожалуй, сказать, что Уивер пытался быть слишком добрым, и этим злоупотребляли, а Слоумеру не хватало физических сил. Но как бы то ни было, их обоих больше нет. И впервые клубом будет управлять комитет.

Он внимательно посмотрел на меня, стараясь понять, имеет ли все это для меня значение, потом взял лежащую рядом шляпу и начал крутить ее на руке.

— Вы так говорите, Джордж, словно давно этого хотели.

— Нет. Мне кажется, никто не имеет права говорить так. Естественно, из них двоих я предпочитал Уивера. Но это был просто вопрос моих личных симпатий. Не стану утверждать, будто я очень огорчен и расстроен смертью Слоумера. Но, с другой стороны, я вовсе этого не хотел, как вы намекаете. Пожалуй, можно еще сказать, что я этого ожидал.

— А я вот нет!

— Тут я не судья, Артур. Вы принадлежите к тем людям, которые обычно держат свои чувства под замком. Например, я так и не знаю, серьезно ли вы относились к вашему с Морисом плану.

— Это с самого начала было нереально, Джордж. Можете не беспокоиться.