Читаем Такова спортивная жизнь полностью

Я ездил на машине около часа, потом отправился в «Мекку» прямо к открытию. Ресторан был пуст. Я зашел в бар и достал «Тропическую оргию»: лунная ночь над тихим тропическим морем; капитан Саммерс поднимается на палубу, оставив в каюте свою девочку «полностью удовлетворенной и в высшей степени довольной». К борту подошла шлюпка, чтобы забрать контрабанду, и капитан Саммерс вытащил маленький вороненый пистолет тридцать восьмого калибра. Я не считал себя виноватым. «Нечего все валить на меня», — говорил я себе. Не такая уж она недотрога. Она была замужем. Я бы ее не тронул, если бы не думал… И все-таки у меня на душе кошки скребли, пока не явился Морис с девочками.

— Тарзан снова сражался, — сказала Джудит, белокурая секретарша мэра. — Не хочет ли он сразиться со мной? — Она оттянула лацкан моего пиджака и увидела влажную запятнанную кровью рубашку. Она состроила гримасу. — Ну что ж, пора приучаться быть храброй! — сказала она.

Я засмеялся и почувствовал облегчение: я боялся, что, увидев меня, они сбегут.

* * *

Это повторялось не часто. Я предпочитал уходить с ней наверх в середине дня — так было легче. Вот почему нашим днем постепенно стало воскресенье. Все было известно заранее. Она поднималась к себе и надевала серое шерстяное платье, а если я не шел, звала меня или спускалась вниз и тихо сидела у камина, пока я не вставал. И уже тогда она без меня не шла. Тот же раз навсегда заведенный порядок соблюдался и в спальне — обязательно моей, как она настаивала, словно важнее всего для нее было соблюдать какие-то правила, которые она сама установила. Она всегда оставалась безучастной. И бессловесной. Когда все кончалось, она опять надевала домашнее платье. Она только терпела. Она, наверное, думала, что у нее нет другого выхода. Ей было все равно. Обычно такие воскресенья выпадали два раза в месяц.

Она стала чистоплотней. Башмаки исчезли с каминной решетки.

Предварительные тренировки шли уже несколько недель, когда я решил все-таки встретиться с миссис Уивер. Я довольно долго обдумывал ее приглашение, прикидывая, какую пользу оно может мне принести. Я был не так уж уверен, что она не указала мне границу: дальше омут, не заплывать.

Потом я вдруг встревожился, что упустил время. И при этом никак не мог понять, из-за чего я, собственно, беспокоюсь — я прекрасно обходился и без нее. Меня попросили доставить ей несколько благотворительных билетов, и я перепоручил их Уиверу — пусть сам отдает. А если забудет, тем лучше. Можно будет выбросить все из головы. Билеты были на «семейный вист» в Кооперативном зале — с половины восьмого до половины десятого. На обороте я написал свою фамилию. Если ее заинтересует нечто столь неопределенное, значит стоит попытать счастья. Уивер сказал, что его жена обрадуется любому благотворительному вечеру.

— Благотворительность — ее конек, — заявил он, горя желанием, чтобы я засмеялся; я доставил ему это удовольствие.

К моему удивлению, она все-таки пришла в Кооперативный зал и сыграла положенные партии в вист. Честно говоря, она выглядела тут не на месте: линейный корабль, состязающийся с яхтами. Пожалуй, даже глупо. Вообще-то такие карточные вечера не были для нее новостью, но только устраивались они под опекой местных властей и не здесь, а в ратуше. Я не знал, как мне держаться, и решил предоставить все ей, а сам стал играть, как будто ее и на свете не было.

В четверть десятого она перехватила мой взгляд. Она злилась, ей, наверное, было скучно, и она не очень хорошо себя чувствовала из-за спертого воздуха.

— Мы могли бы побеседовать раньше, — сказала она. — Через пятнадцать минут за мной приедут.

Она говорила раздраженно и деловито.

— Я думал, вы хотите, чтобы все приличия были соблюдены, — ответил я ей в тон.

— Приличия? Здесь? — У нее сорвался голос. — Нас тут никто не знает.

— Меня знают.

— Что ж, это естественно, — сказала она и презрительно оглядела зал.

— Придется им умереть. Я не должен был допускать, чтобы они видели вас такой.

Мы оба удивлялись, что разговариваем друг с другом таким образом.

Она встала и пошла к двери. Немного подождав, я пошел за ней. Я редко бывал так взвинчен. В ту самую минуту, когда я спустился к выходу, кто-то открывал дверцу ее «мориса-минора». Я отступил назад и видел, как машина уехала.

Через неделю, только я перестал об этом думать, как получил от нее письмо; я нашел его среди писем моих болельщиков, в жиденькой пачке, ожидавшей меня в «Примстоуне».

Перейти на страницу:

Похожие книги