Таких щадить нельзя

- А кто же другой? — искренне удивился Рябый. — Да чего ты между своими-то крутишь? Здесь стукачей… — не окончив фазы, он от сокрушительного удара в подбородок отлетел к окну и опрокинулся спиной на подоконник. Зазвенело разбитое головой стекло. Брызнула кровь из порезов. Но Рябый ничего не чувствовал, медленно сползая с подоконника на пол.

- И ты тоже, сука?.. — повернулся Бубенец к Запрометову. Тот, взглянув на него остановившимися от ужаса глазами, со всех ног кинулся из дома.

- А Лобова все же ты убил. Не отпирайся, — заговорил вдруг молчавший до сих пор Сивоконь.

— Я и с тобой за гвардии полковника разделаюсь, сволочь тюремная, — бросил в ответ Бубенец. — Во всем районе только такую гадину, как ты, можно подозревать в убийстве.

- А меня к своему делу зачем примазываешь? — сузил кабаньи глаза Сивоконь, медленно поднимаясь с места. — Я думал, из тебя толковый блатяга получится, так нет, сам увильнул, а других мажешь. На первом деле киксовать начал.

Сивоконь был на полторы головы выше Бубенца и вдвое шире в плечах. Вытянув длинную, как грабли руку, он схватил Бубенца за плечо, но тот вывернулся, оставив в кулаке Сивоконя половину рукава. Дмитрий знал, что Сивоконь одним ударом своего кулака может проломить ему череп. Но отступить, бежать его сейчас не могли бы заставить никто и ничто на свете. Знакомое каждому фронтовику хмельное чувство готовности к неизбежной схватке с врагом овладело Дмитрием. Его тело напряглось, стало твердым, как сжатая в бою пружина. Чуть пригнувшись, прикрыв голову крепко стиснутыми кулаками, он начал отходить. Как раньше, на фронте, он знал, что должен ударить первым и ударить так, чтобы враг не встал. Если первый удар окажется слабым, враг сомнет его. Отходя перед медленно наступавшим бандитом, Бубенец собрал всю свою силу для одного, но страшного, запретного удара, которому обучили его на фронте разведчики. Едва прижавший Бубенца в угол Сивоконь взмахнул двухпудовым костистым кулаком, Дмитрий средним пальцем правой руки, как долотом, ткнул его во впадину пониже горла между ключицами. Болезненно икнув, Сивоконь вначале уселся на пол, а затем растянулся на спине, скребя сапогами по полу.

Когда Женя, встревоженная долгим отсутствием мужа, вошла во двор, Дмитрий тащил через порог домика тяжелое тело все еще икавшего и плевавшего кровью полубесчувственного Сивоконя. Сидя у протекавшего через двор арычка, Жорка Рябый, скуля и матерясь, смывал кровь с лица.

- Боже мой! — испуганно закричала Женя. — Митя, что ты делаешь?!

- Грязь выволакиваю, — хмуро ответил Бубенец. — Мне она ни к чему.

- Кто это их? — боязливо оглядывая брошенного Дмитрием посреди дворика Сивоконя и изрезанное стеклами лицо Рябого, спросила Женя.

- Сами себя. Они такие… Характер у них тяжелый. Подрались между собою, — хмуро ответил Бубенец.

Но рубашка Дмитрия с оторванным рукавом красноречиво говорила о происшедшем. Убедившись, что ее ненаглядный Митя не ранен, Женя забежала в дом и взяла свежую рубашку для мужа. Затем, накинув на плечи Дмитрия дождевик, она потянула его за собой.

- Пойдем, Митя. Поживем пока у мамы.

Дмитрий не сопротивлялся. Заперев домик на замок, он пошел следом за Женей, бросив на прощание немного очухавшимся Сивоконю и Рябому:

- Чтобы вы мне больше на глаза не попадались, гады! Лучше всего катитесь из колхоза, а то все равно со света сживу. Запомнили?

- Запомним. Хорошо запомним, — угрожающе сверкнув глазами, прохрипел Сивоконь. — Сам про это не забудь.

Много передумали и переговорили Дмитрий и Женя в этот первый после убийства Лобова вечер. Екатерина Васильевна не мешала им. Она понимала, что молодых супругов лучше всего оставить одних, и занялась домашними делами. В окно Дмитрий видел, как вернулся домой Семен Андрианович, но не решился выйти ему навстречу. Всего час-два назад без колебания схватившийся с бандитами, Дмитрий сейчас не нашел в себе силы посмотреть в затуманенные горем глаза тестя. Он снова помрачнел и стал молчалив. Молчала и Женя. Прижавшись головой к плечу мужа, она задумалась.

- Что же мы дальше будем делать, Женечка? — нарушил наконец молчание Бубенец. — Уезжать нам придется.

- Не надо уезжать, Митя, — еще крепче прижалась к мужу Женя. — Некуда нам уезжать.

— А жить как будем? Не верят мне. От тоски повесишься.

— Я верю. Мама верит.

- Ты — это еще не все, — печально улыбнулся Дмитрий.

- Ну вот, ты всем и докажи, — подняла голову Женя, — всему народу. Дмитрий ничего не ответил.

- Слушай, Митя, — горячо, вполголоса проговорила Женя, — ведь ты у меня смелый, сильный. Сегодня вон как двух этих захребетников отделал. Но такими делами ты народу ничего не докажешь. А вот если найдешь, кто убил Александра Даниловича, тогда другое дело.

- Как же я разыщу? — неуверенно спросил Дмитрий.

- А ты иди в город, — не сдавалась Женя. — Иди к тому майору, который тебя допрашивал. Помоги ему.

— Чем?