Таких щадить нельзя (Худ. С. Марфин)

Комната, куда старик завел Кариева, была кабинетом ученого-книголюба. Только около письменного стола, у окна, и нашлось место для хозяина и гостя. Все остальное пространство было заставлено шкафами и стеллажами с книгами. Чувствовалось, что шкафы и стеллажи делались по особому заказу, с учетом вкусов и наклонностей хозяина кабинета.

— Ну-с, — заговорил старик, — усаживаясь в кресло за столом, — рассказывайте, что там натворил этот Ванька Сергеев.

— Какое у вас сложилось мнение об этом Иване Сергееве? — спросил Кариев.

— У меня лично неважное, — улыбнулся старик. — Откровенно вам скажу, неважное. Он мог бы быть значительно лучше.

— Вот, вот, — обрадовался, что, кажется, сразу попал на правильный след, Кариев. — А скажите, Сергеев часто гоняет на своем мотоцикле?

— Гоняет? — удивился старик. — Да у него, насколько мне известно, мотоцикла нет.

— Ну, значит, на чужих ездит, на заднем сидении.

— Гм-м! А вы думаете, что Иван Сергеев способен на такое геройство? Удержится он на втором седле? Ведь для этого надо иметь обезьянью ловкость.

— Пустяки, — покровительственно произнес Кариев. — Ездить на заднем седле очень удобно. Вот на багажнике, если нет второго седла, много труднее.

— Не знаю, не пробовал, — с искренним сожалением сознался старик.

— Значит, надо узнать, на чьем мотоцикле ездит Сергеев?

— Ни на чьем. Категорически утверждаю, ни на чьем. Я это достоверно знаю.

— Ну, не ручайтесь, — усомнился Кариев. — Типы вроде этого вашего Сергеева, кого угодно обмануть могут.

— Ну, уж вы того, — запротестовал старик и вдруг, внимательно посмотрев на лейтенанта, расхохотался. — Простите мне, юноша, маленькую мистификацию, — положил он руку на плечо опешившего Кариева. — Дело в том, что я, в некотором роде, и есть этот самый Сергеев Иван Алексеевич. Давайте познакомимся поближе: Сергеев — историк, отставной, в некотором роде, профессор. Так сказать, пенсионер.

— Вы Сергеев? — удивился Кариев. — Значит, в вашем доме еще один Сергеев живет.

— Нет больше Сергеевых в этом доме. Один я, — уверил отставной профессор.

— Но к тому Сергееву сегодня ночью вызывали скорую помощь, — выложил последний довод Кариев. — У него то ли вывихнута, то ли сильно ушиблена правая рука.

— Так это ко мне и вызывали, — рассмеялся Иван Алексеевич. — Все это Машенька натворила. Полез я ночью доставать книжку с самой верхней полки стеллажа, ну и, в некотором роде, оступился. Можно было бы сбегать к Дмитрию Михайловичу — он в соседнем подъезде живет, — а Машенька от волнения позвонила в скорую помощь. Ну вот эскулапы меня и лечили. Видите?

Профессор сбросил халат, и Кариев увидел, что правая рука старика перебинтована. Смущенный лейтенант начал откланиваться, но в этот момент в кабинет вошла жена профессора, седовласая Машенька с чаем.

— Не спешите, юноша, — запротестовал профессор, освобождая от бумаг край стола и примащивая на него поднос. — Неужели у вас нет ни одной свободной минуты для беседы со стариком?

Кариев взглянул на часы. Автоинспекция необходимых ему сведений подготовить еще не могла, и он решил побыть с полчаса у профессора. Иван Алексеевич, обрадованный согласием лейтенанта, хлопотал, наливая из большого чайника в стаканы густо заваренный чай.

— Значит, заподозрили вы меня, старика, в действиях, караемых уголовным кодексом? — весело смеялся он, вновь усаживаясь в кресло и беря свой стакан. — А что, скажите, опасная работа у вас в уголовном розыске?

— Да нет, — смутился Кариев, — совсем неопасная работа. Это так, говорят только.

— Ну, а все же, наверное, и постреливают, так сказать, бандиты? Не без этого ведь, наверное?

— Бывает… постреливают, — согласился Кариев. — Вот совсем недавно погиб товарищ Лобов.

— Александр Данилович? — печальным тоном подсказал профессор. — Знавал его. Имел честь быть лично и даже много раз беседовал, так сказать, в дружеской обстановке. Большой души, огромной эрудиции был человек. Участник революционных событий в Средней Азии. Активный участник. Он знал много такого, о чем никаких документов не сохранилось. Сколько раз я просил Александра Даниловича: «Сядьте, запишите. Ведь все это очень ценно. А он только смеялся. «Некогда, — говорит. — Вот постарею, выйду на пенсию, тогда и буду писать мемуары». Так ничего и не записал. Ну, а убийц поймали?

— Нет еще, — смущенно признался Кариев. — Но мы их поймаем. Обязательно. За это сам полковник взялся. А он, знаете, какой человек?

— Полковник, говорите? — отставил стакан старый профессор. — Погодите. А как его фамилия?

— Голубкин Иван Федорович. Он начальник нашего отдела. Замечательный человек.

— Нет, не знаю, — огорченно проговорил Иван Алексеевич. Голубкина не знаю. А жаль. Наверное, очень интересный человек. Так найдет он тех, кто убил товарища Лобова?

— Обязательно найдет, — заверил Кариев.