Таких не бывает (СИ)

Белка помедлила, шаря взглядом по его лицу, и деловито кивнула, дескать, ладно, извинения приняты. Этого уж Фокин вынести не смог. Сграбастал девушку в объятья, пряча в ее волосах свою смеющуюся морду. А то ж опять поймет неправильно, зачем усложнять?

— И мне нравилось, как ты… Как мы… — затараторила сбивчивым шепотом Белка.

— Понял, — повторил Фокин, продолжая гладить ее по шелковым волосам.

— Просто из-за того, что случилось… немного страшно.

— То есть приласкать, как тогда, я тебя могу?

Дыхание Белки на секундочку замерло. Фокин поспешил заметить:

— Не до конца. Я остановлюсь в любой момент. Когда ты скажешь. Слушай, — он провел пятерней по волосам, — мы могли бы и с этим подождать, но у меня есть сильное подозрение, что никому лучше от этого не будет. Только накрутишь себя лишний раз.

Понимая, что Фокин знает, о чем говорит, Белка медленно кивнула.

— Тогда в спальню пойдем?

Ох… Уже вообще непонятно от чего дрожа, Белка крутанулась на пятках и поплелась к лестнице. Фокин шел за ней. Она его тяжелый взгляд чувствовала. И крупные пальцы, которые едва касались ее бедер и… отступали, когда он поднимался за ней.

— Я Гора проверю.

— Проверь, — хрипло заметил Фокин. Белка сбежала. В комнате, где спал их сынок, будто кто-то разлил покой. Девушка зажмурилась, вбирая его в себя. И попятилась прочь. Гордей Александрович ждал ее, сидя на кровати. Футболку он снял, а брюки, видно, чтоб ее не смущать, не стал. Когда Белка вошла в комнату, он приглашающе откинул одеяло. Девушка на негнущихся ногах подошла и легла, вытянув руки вдоль тела, а потом еще и зажмурилась. Ну, точно средневековая девственница в брачную ночь. И видно, Гордей Александрович тоже о чем-то таком подумал, потому что хмыкнул. И наклонился, и в рот взял сосок вот так сразу… Без подготовки. Прямо поверх футболки.

— Так можно?

Белка, не открывая глаз, кивнула. Зарылась рукой в его волосы, то ли чтоб еще сильней к себе притянуть, то ли чтобы лучше контролировать ситуацию. Хотя что там она могла контролировать? Уже ведь знала — ничего. Как бы ни отбивалась. Стоило ей напрячься, как Гордей Александрович тоже остановился. Белке плакать хотелось от того, каким чутким он был. Как-то это вообще не вязалось в ее голове с образом мужчины. То есть, раньше не вязалось. Теперь-то она была уверена, что только такой и может называться мужчиной.

Сжав пальцы у Фокина на затылке, Белка с намеком направила его голову… Он усмехнулся, легонько куснул и переключился на другую вершинку. И в ту ночь ничего себе больше не позволил. Только до умопомрачения какого-то ласкать ее грудь. В какой-то момент Белка почувствовала, что может… ох… испытать оргазм всего лишь от этого.

Дальше они продвинулись лишь на следующий день. Который прошел в радостном безумии. В катании на лыжах, лепке снеговика, готовке в четыре руки, приготовлении глинтвейна, от которого ее ужасно разморило. Вот почему Гордейку пришлось укладывать ее мужу. А в ванную Белку нести на руках.

— Я сама могу…

— Ага… — усмехнулся Фокин, развязывая поясок на ее халатике. Белка, естественно, тут же напряглась. — Я просто тебя помою, пьяница. Ты на ногах не стоишь, — улыбнулся Фокин.

Помоет? Ей и страшно было, и стыдно, и… сладко. Белка поспешила скрыть наготу под шапками пены, но как же она ошалела, когда Гордей Александрович присоединился к ней, устроившись напротив. Ванна была явно не предназначена для двоих. Белке пришлось устроить свои ноги поверх ног мужа. Точней, она даже не сообразила, что так можно, это Фокин помог. И ей вдруг так ревниво сделалось! Так ревниво… Ведь он наверняка с кем-то уже проделывал что-то подобное.

— Потрогай меня, — велел Гордей Александрович, укладывая Белкины руки себе на грудь. И тут же сам с ее грудью играя. Украшая пеной соски, стряхивая… Щекоча прядкой ее же волос.

Вот как оно может быть! Интересно, а так у всех? Когда девчонки в универе начинали обсуждать эти темы, Белка каждый раз с трудом скрывала брезгливость, а тут…

— Бельчонок, погладь. Мне тоже приятно, когда ты меня касаешься.

Белка послушно поскребла ноготками поросль на груди мужа, ловя себя на том, что ей это ужасно нравится. В голове, если честно, рождались такие желания, что можно было просто сгореть со стыда. Она бы и сгорела, если бы Гордей Александрович в этот самый момент не застонал. Так… откровенно. И так необычайно мужественно. Признавая ее силу над ним. Белка облизала губы и поерзала. Скользнула ладошкой вниз по убегающей под воду дорожке волос и нерешительно остановилась. Фокин коснулся ее подбородка пальцами, вынуждая смотреть на себя, а другой рукой проник между ног. По губам… К сладкой точке, касания к которой в прошлый раз позволили ей испытать что-то совершенно невообразимое.

— Ты можешь сделать для меня то же самое. Если хочешь.

Гордей Александрович цедил слова сквозь стиснутые зубы, будто это все ему невыносимо. Вот почему Белка с такой жадностью вглядывалась в его глаза, выискивая подсказку. Неужели он так ее хочет? Неужели ему так с ней нравится? Она же ничего не умеет…

— Просто сожми пальцы и погоняй туда-сюда. Я не обрезан.