Хочется выразить глубочайшую признательность авторам обоего пола, жившим в прошлом и живущим в наше время, авторам иностранным и отечественным, представившим в своих публикациях различную информацию, интересные соображения, идеи, варианты переводов, благодаря которым стало возможным появление этой книги.
На пороге новой эпохи
Обстоятельства времени
Начало раннего Нового времени ознаменовалось для Англии заметными (а в перспективе – судьбоносными) переменами в жизни государства и общества. В последние десятилетия XV века в королевстве произошла централизация власти под скипетром династии Тюдоров. В стране установился абсолютистский режим.[8]
В первой трети XVI века король Генрих VIII инициировал введение в стране протестантизма, что позволило ему еще больше укрепить собственную власть, выйти из-под контроля папского Рима и развестись с надоевшей женой. Как обычно бывает, это привело ко многим непредвиденным последствиям. В частности, ликвидация католических монастырей и экспроприация монастырской собственности в пользу Короны сначала обогатили центральную власть, но достаточно быстро путем дарений и продаж присвоенные монастырские земли оказались в распоряжении новых хозяев, которые нередко желали использовать их с большей для себя выгодой.
Начался печально известный процесс огораживаний, экспроприации крестьян. Процветание и обогащение одних оборачивалось разорением и безысходностью для других, но для общества в целом это означало начало перехода к принципиально новой системе хозяйствования, поворот в сторону того, что именуется «новационным развитием».[9] В связи с этим усилились подвижки в социально-экономической жизни.
Что касается бытовой сферы, то перемены в ней на том этапе были не слишком заметны. Уклад повседневной жизни оставался в рамках традиций. Жизненный график и сфера самореализации мужчин и женщин раннего Нового времени разительно отличались. В одном из памфлетов начала 30-х годов XVII века о женщинах писалось следующее: «Они не создают законов, они ничего не разрешают и не запрещают. Все их возможности проявляются в зависимости от того, замужем они или нет, и их устремления определяются их мужем».[10]
Жизнь женщины была ограничена в основном домом[11] и делилась на три четко разделенных этапа: девичество, замужество и вдовство. Девичество было самым приятным и легким временем, которое, однако, не должно было затягиваться. Девушка, не вышедшая замуж (старая дева), рассматривалась как обуза для семьи и бесполезное для общества существо. В протестантской стране у нее даже не было возможности уйти в монахини, чтобы придать своему существованию некий смысл.
Замужество было связано с выполнением многочисленных и разнообразных обязанностей жены, матери, хозяйки дома. В отношениях с мужем от женщины требовалась безусловная покорность, снисходительность и терпение. Приводимые ниже строки точно передают позицию общества:
Вдовство, в зависимости от материального положения вдовы, могло быть временем и более тяжелым, и более легким, чем период замужества. В особом положении оказывались те, кто не выходил замуж. С одной стороны, положение этих женщин было менее почтенным, с другой – они, в отличие от своих замужних современниц, имели определенные права по распоряжению своим имуществом (если такое имелось, они жили достаточно комфортно) и своей личностью.
В условиях складывания централизованных государств укреплялись связи между отдельными частями страны, между отдельными людьми. Усложнялись социальные структуры, увеличивалась потребность в обмене информацией. Женщин это коснулось в меньшей степени, но тоже коснулось.
Появилась потребность и сложилась традиция переписки по разным поводам. Раньше всего это коснулось аристократической среды, представительницы которой должны были решать хозяйственные вопросы в отсутствие мужа, налаживать «женские социальные сети» среди родственниц, соседок своего круга и вышестоящих дам. В письмах решались семейные дела, затрагивались проблемы придворной жизни, демонстрировалось уважительное отношение. Письмами сопровождался обмен подарками – совершенно обязательный элемент налаживания отношений. В этом виделось и проявление христианской щедрости, и желание подчеркнуть некую общность между тем, кто преподносит, и тем, кто принимает дар.