Такие разные странные судьбы

В 1993 году мене в руки попал CD диск с паспортной базой Санкт-Петербурга. В то время такие диски продавались на каждом углу. От нечего делать я стал искать адреса своих школьных и институтских друзей и, до сих пор не знаю зачем, решил найти и Наташу.

Компьютер мгновенно нашел ее. Фамилию она не изменила и проживала в квартире вместе с еще одним человеком. Я подумал, что с мужем, но рука сама ввела запрос и я чуть не упал со стула. Ответ гласил: «Юрий Игоревич…. Дата рождения … 1977 года». Быстро отняв от даты рождения Юры девять месяцев, я понял, что это мой сын, поскольку был уверен, что в самый расцвет наших отношений ни с кем другим Наташа не встречалась, да и отчество было мое, а фамилия была Наташи.

На следующий день, взяв отгул на работе, я с раннего утра дожидался Наташу в сквере, у ее парадного.

Прождав минут сорок, я увидел, что она вышла из дома и пошла мимо меня по скверу в сторону остановки. Наташа практически не изменилась, только вместо длинного «конского» хвоста обзавелась модной короткой прической.

Я окликнул ее: – Ната!

Она посмотрела на меня и на ее лице быстро промелькнул целый каскад эмоций: удивление, растерянность, сменившиеся твердой решительностью.

– Игорь! Как ты меня нашел? Давай отойдем подальше!

Она схватила меня за руку и быстро отвела вглубь сквера, где стояла скамейка закрытая от дороги высокими кустами. Мы сели на нее. Наташа нервно теребила ремешок сумки и выжидательно смотрела на меня

– Ната, Юра это мой сын? Сразу спросил я.

Наташа на несколько секунд задумалась, было видно, что внутри нее происходит борьба, но потом резко встряхнула головой и решительно сказала: «ДА».

– Как ты могла уехать и не сказать мне о беременности?

– А что бы я могла сделать? Я что могла сказать маме от кого у меня будет ребенок? От шестнадцатилетнего подростка, школьника, которого соблазнила развратная учительница? Она настояла бы на аборте, а я твердо хотела сохранить его.

– Что же ты ей сказала?

– Я сказала, что ребенок от моего жениха, студента, альпиниста, который погиб в горах ничего не зная о моей беременности. Это же я сказала и Юре.

– Но я хочу, чтобы у ребенка был отец! Я сейчас же пойду к нему и все расскажу.

Тут выражение лица Наташи с растерянного и даже немного жалобного резко поменялось на какое-то злое и отчужденное и она почти закричала:

– Ты никогда не сделаешь этого! Я буду все отрицать и никогда не позволю тебе видеться с ним.

Так мы препирались около десяти минут, затем я согласился и дал слово, что не расскажу ничего Юре, но, однако, вытребовал возможность бывать у нее дома на правах старого друга, с которым на время потерялась связь и с которым случайно встретились на улице.

И я стал бывать в доме Наташи. Сначала раз в три, четыре месяца, затем чаще. С сыном мы быстро подружились, особенно на почве взаимной любви к шахматам. Сначала мы играли только тогда, когда я приходил к ним в гости, затем стали играть по две, три партии в неделю по телефону. В несколько лет наши отношения прошли стадии «Игоря Михайловича», «дяди Игоря», а затем и просто «Игоря».

В 2001 году Юра, женился и в результате новых разменов уехал жить с женой в отдельную квартиру, а Наташа осталась одна.

Все прошедшие годы у нас с ней были теплые, но чисто дружеские отношения. А тут я предложил Наташе попробовать вновь сойтись. Во-первых мне казалось, что я по прежнему люблю Наташу, а во-вторых, что может быть самым главным, я думал, что официально войдя в семью сына, решил бы большинство наших проблем. Она согласилась, и мы стали жить вместе, пока, правда, не афишируя это перед сыном ни перед моей мамой. Однако мы скоро поняли, что ничего путного у нас не получается – в отношениях осталась нежность, теплота, чувство долга, но ушло что-то, что называется «настоящая любовь».

Однако, непосредственным поводом к разрыву послужил один разговор. Я в очередной раз попытался уговорить Наташу все рассказать сыну, она, как обычно, отказывалась. Тогда у меня вырвалось:

– А мне ведь не надо твоего подтверждения, я могу сделать генетическую экспертизу, которая и покажет – кто настоящий отец Юры.

Что тут сделалось с Наташей! Она вскочила, лицо ее стало каким-то злым, чужим, каким я ее ни разу не видел и почти во весь голос закричала:

– Тогда я скажу, что ты меня изнасиловал, а я пожалела тебя и никуда не заявила! И уж после этого ты к сыну вообще никогда не подойдешь!

Тут уже вскочил и я, подбежал к Наташе и в первый, и надеюсь в последний раз в жизни, чуть не влепил пощечину женщине и даже, кажется, замахнулся на нее. Если бы она произнесла хоть одно слово или просто бы попыталась уклониться – я бы может быть и сделал это. Но Наташа молча стояла, не шевелясь и, по-моему, даже не моргая. Я сдержался и только спросил:

– Ты сможешь сделать это?

– ДА!

– Ты сможешь предать нашу любовь? Наши встречи украдкой? Нашу «целовальную» скамейку в Павловском парке? Ту нашу единственную ночь вместе? Во что ты превратилась? Где та добрая, нежная, все понимающая девушка? Я не хочу тебя больше видеть!