Такие пироги

Не лучше ли столь истинные мысли преподать так: «… – вот ведь гидра! Совсем как Боушек из Либни. Восемнадцать раз за один вечер его выкидывали из пивной «Экснер», и каждый раз он возвращался – дескать, «забыл трубку». Он лез в окна, в двери, через кухню, через забор в трактир, через погреб к стойке, где отпускают пиво, и, наверно, спустился бы и по дымовой трубе, если б его не сняли с крыши пожарные. Такой был настойчивый, что мог бы стать министром или депутатом! Дали ему как следует!»

И:

«Такая свобода, которая и социалистам не снилась, каждый может говорить всё, что взбредёт ему в голову, словно в парламенте».

Надеюсь, пояснил.

К тому же, по применяемой мною разбивке строк, они организуют фразу, обязывают подбирать слова: например, более короткие в написании эпитеты, которые вдруг могут оказаться более точными. Также стараюсь, чтобы в большей части строки и ритм был не хаотичный. В идеале – во всей строке. Иногда получается, а если и не выдерживается, что зачастую невозможно, – то органично перебивается короткой вставкой-сбивкой, будто бы ровный ритм партии на ударной установке – брейком.

Ну-да, не всегда получается, иногда увлекаюсь и не отслеживаю, порой просто не получается, но… «хлавное нАчать», как говаривал позорно вляпавшийся в Историю!

Всё вышесказанное не претензии, не замечания… это лишь моё мнение. И только.

Вёрстка текста производится не авторами, увы, я же всегда настаивал и настаиваю на своей версии.

Книга сегодня, особенно сегодня, когда людей уводят в цифровую неволю, в соцсети, в иллюзорный бесперспективный мир, – не только источник информации и развлечения, но, как и прежде – должна быть великим помощником в формировании духовной личности, в сохранении и умножении человеческого в гоминидах.

Считаю, не должно быть мелочей в столь ответственном деле, как издание книги.

Она должна быть максимально удобной для чтения, восприятия, для сопереживания и непременно привлекательной для отваживаемых от чтения. Особенно сегодня.

– Журналист: Обложки всех ваших книг заманчивы. Расскажите, пожалуйста, о последней обложке?

– Автор: Все обложки выбирал, предлагал сам и въедливо «работал» с художниками.

Про «лицо» этой книги и пояснения не требуется!

На вопрос же о задней обложке… (поёт из Галича): «Нашей памятью в те края/ облака плывут, облака»… Хотя, и это не сложно.

– Журналист: Спасибо за беседу, и хочу пожелать счастливой судьбы вашей новой замечательной книге.

Что никогда…

Что никогда…

Вот расскажу-ка я вам, братцы, что никогда не приведётся вам ни изведать, ни вкусить…

Каждое лето с первого и по четвёртый класс проводил я у бабули – матери моей мамы – в деревне Новомихайловское, дальнего Подмосковья.

В отрочестве же – только в августе, ибо в июне-июле трудился в спортивных лагерях, повышая мастерство.

Обновлённый дом наш стоял на самом краю деревни, а в метрах пятнадцати в сторонку уже начинались поля, неоглядные поля с редкими вихрами «кустов».

Так у нас называли длинные и узкие рощицы, разделявшие поля, где бывалые грибники всегда набирали белых грибов изрядно.

В разные годы помню то поля пшеницы, то гороха, а то овса, ячменя или льна… даже конопля росла в те честные времена! И мак рос на огороде.

В палисаднике же, метрах в трёх от окон дома, прямо пред челом его, росли два дерева черёмухи.

Сегодня понимаю, что это были уникальные деревья: высоченные, более полутора детских охватов стволы с густой кроной, с плодами редкого волшебного вкуса.

Частенько я забирался на самый верх и лакомился ими.

Зачастую до почернения языка и… ну и не только.

Но здесь уже следует пояснить, что «дом» в те времена со-овсем не то, чем являются дома сегодня.

Тогда нашим родовым домом была изба, «просторная» деревенская изба, – пятистенок из длинных и толстенных брёвен.

Сегодня же закрываю глаза и мысленно с крыльца захожу в просторные сени, где была летняя кухня с большим обеденным столом, скамьями повдоль него, здоровенным сундуком под сухие продукты и крупы, массивная неподъёмная лавка, со стоявшими на ней тремя ведрами чистейшей и ледяной колодезной воды, да кровать под лёгким уютным красивым пологом для защиты от неугомонных звенящих и жужжащих.

Не упомню сегодня, как назывался прибор, на котором наши мамки и тётушки с бабулей готовили еду для всех: примус ли, керогаз, керосинка? – помню лишь, что всегда был нужен дома керосин.

И неизменный вопрос к кому-либо из старших ребят:

«Ты за керосином-то в лавку сходил?»

Из сеней за тяжёлой дверью были две жилые комнатки и крохотная кухня с монументальной русской печкой.

А русская печь – это же чудо. Чу-до!

Простое многовековое чудо, но непростая постройка, героиня многих народных сказок – печка-матушка.

Очаг в самом высоком значении этого слова!

Она обогревала избу и согревала ребят (некогда деток на лопатах отогревали в печах), приготовляла и кормила, освещала жилище; стирала, сушила и лечила, предсказывала погоду (дрова горят с треском – мороз, гудят-шумят – буран), а могла и заклинать мороз… да и просто – красавица.

А печная зола для стирки, для мазей, отваров?