Такая вот любовь

Анджелина продолжала потирать грудь над сердцем – казалось, оно не разбито, а словно расколото пополам. На верхней ступени она помедлила. Однако на кухню не вернулась и все‑таки направилась в спальню. Там все выглядело так, точно шкаф-купе взорвался. Одежда валялась на кровати, стопками лежала на полу, свисала с ящиков комода. Анджелина полагала, что до возвращения Уилла у нее в запасе еще два часа. Она пробралась сквозь завалы, задержавшись у шкафа, заглянула в него, убедилась, что он совершенно пуст, если не считать полотенца и стакана, и двинулась в ванную. И заперлась в ней.

Исполняя заявленный план, она включила душ. Стащила с себя новую одежду и, словно лишившись кожи, замерла, уставившись на черно-белую кучку на полу. Потом подняла вещи и запихнула их в корзину для белья, сминая и утрамбовывая, хороня свои обновки вместе с тем «я», за которое некогда так долго цеплялась и которое только что прорезалось вновь.

В дýше Анджелина прислонилась головой к кафельной стенке и подставила спину под воду – Уиллову воду. Затем опустила взгляд, чтобы посмотреть на струи, стекающие по пальцам. Почувствовав, как вода собирается у ступней, сжала пальцы в кулак и ударила по стене. Снова трубы засорились!

* * *

Уилл внизу жарил на сковородке лук. Анджелина рассеянно оглядела поцарапанные шкафчики и устаревшие кухонные приборы. На столе лежала вскрытая упаковка говяжьего фарша, из-под пластиковой обертки виднелась красная спиралька.

– Знаешь, единица – самая одинокая цифра, – процитировал Уилл, поднимая взгляд и улыбаясь.

– Двойка порой не лучше, – откликнулась Анджелина. Но ей давно надоело повторять свои строчки [5].

– Это самая одинокая цифра после единицы, – продолжал Уилл. Затем раскрыл объятия, и она упала в них. Сделала то, что должна была сделать. Любой другой ответ потребовал бы слов, которых у нее пока не было.

Супруги постояли, обнявшись. Слова песен остаются с вами очень долго. Дольше, чем люди, с которыми вы слушали эти песни. В год, когда Анджелина впервые спела «Единицу» в темном кафетерии, она любила того парня с полуулыбкой, постоянно откидывавшего с глаз челку. Ради танцев села на диету, перейдя на бутерброды с арахисовым маслом и джемом, и за неделю похудела на пять фунтов. Она тогда носила коротенькое бело-голубое платье с расклешенными рукавами и завышенной талией. Наверное, песни должны исчезать вместе с людьми, с которыми вы их любили.

Когда они с Уиллом отстранились друг от друга, Анджелина произнесла:

– Мне жаль, что ты ушел с работы.

Муж пожал плечами, открыл холодильник, выровнял на верхней полке пакеты с молоком разных видов, после чего достал оставшиеся с вечера помидоры.

Уилл, пожалуй, сейчас был красивее, чем в то время, когда они познакомились; седые пряди в черных волосах придавали его облику значительность, некий налет брутальности. Как правило, он говорил окружающим, что его рост – шесть футов, прибавляя себе не меньше дюйма, и ныне его тело давало Анджелине больше оснований придерживаться этой версии. Но когда Уилл отвернулся от холодильника, он показался ей ниже, чем обычно. Лицо его было бледным, и он до сих пор не снял темные очки.

Анджелина рассчитывала, что в доме будет пусто, а Уилл продолжит работать. Их теперешняя уязвимость воскресила в ее памяти первый дождливый день, выдавшийся у Уилла на работе. Он ввалился в эту самую кухню насквозь промокший, в серой куртке, которую Анджелина купила ему специально на такую погоду. Усмехнулся: «Она водоотталкивающая, но не водонепроницаемая». Анджелина помогла ему раздеться. И поцеловала в шею.

– За обедом у меня не было аппетита, – сказал Уилл, помешивая лук. – Я решил приготовить спагетти, если ты не против. Не похоже, чтобы ты уже наметила меню.

Ее лицо вспыхнуло, и она достала из горки два бокала для вина. Если бы муж вернулся домой в обычное время, она бы уже что‑нибудь состряпала, поскольку Уилл, как ей было отлично известно, требовал, чтобы ужин планировался заранее. Для одной себя она бы отрезала кусок сыра и сжевала несколько чипсов. По вечерам ей не хотелось есть.

Вернувшись к холодильнику, на сей раз Уилл принялся выравнивать соки на другом краю полки.

– Прости, – проговорила Анджелина, подходя к мужу и вынимая из холодильника вино.

– О, извини, я уже закончил. Ты не знаешь, почему перед гаражными воротами валялась ложка, а?

Анджелина помотала головой.

– Я ее принес, – сообщил Уилл, – и сунул в посудомоечную машину.

Анджелина услышала позади шлепок брошенного на сковороду фарша, который заглушил плеск наливаемого ею в бокалы вина. Она оставила полный бокал Уилла рядом с гигантской бутылкой пино гриджио. Захватила в кабинете накинутую на спинку кресла куртку, которая после приобретения для Уилла новой, непромокаемой, перешла к ней.

– Буду ждать тебя на веранде.

– Я рядом, скоро приду, – откликнулся Уилл. Анджелина, подняв голову, замерла на миг, после чего открыла дверь.

* * *