Так поют сентябри

Думаю, сколько продержусь, если нападет вся стая.

И сколько вообще продержусь.

Мертвая земля.

Мерзлая, мертвая земля.

Чокаемся.

Пьем.

Думаю, как бы начать разговор, как бы узнать повежливее, что этот Во Юэ умеет, а то зачем вообще нужен мне этот Во Юэ…

– Говорили, луну в космос унесло.

Это я.

Старый китаец изумленно смотрит на меня.

Повторяю:

– Была луна… и нет.

– Была… была луна…

– Говорят, там станцию какую-то подлунную строили… лететь куда-то на луне хотели по космосу… не вышло у них…

Старый китаец кивает:

– Строили…

Шорохи снаружи.

Яогуай.

Осторожно забрасываю удочку:

– А вы… что умеете?

Во Юэ кивает:

– Переплетчик я…

Еле сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть презрительно. Я и так подозревал, что незваный гость человек никчемный, но не настолько же никчемный…

Ловлю себя на том, что с жадностью смотрю на каждый кусмок хлеба, который исчезает во рту путника. Поглядываю на мешок за плечами Во Юэ, хочу спросить, что там.

Не спрашиваю Во Юэ.

Я еще не знаю, что он Во Юэ.

…засыпаю.

Еще успеваю подумать, как бы незваный гость не перерезал мне горло.

– Вы… вы что?

Оторопело смотрю на Во Юэ, что он творит, что творит, распахивает настежь дверь, срывает бечевку со своего мешка…

Во-о-о-о-о-о…

Захлопывает дверь.

Переводит дух.

Во-о-о-о-о-о-о-о-о….

Киваю на мешок:

– Что у вас там?

Хотя прекрасно вижу, что в мешке ничего не было.

– Во.

А по-английски?

Во-о-о-о-о-о-о-о-о…

Старый китаец мотает головой:

– Во…

Понимаю, что ничего не добьюсь.

Во-о-о-о-о-о-о…

Это ветер на улице.

Только что не было.

А вот те на.

Ветер.

Завывает, бьется головой в стены дома.

Еще.

Еще.

Еще.

Мир качается, подпрыгивает под ногами, еще успеваю ухватиться за подоконник, когда понимаю – земли подо мной уже нет.

Оторопело смотрю на незваного гостя:

– Это… это еще что?

– Во-о-о…

– Да я вижу, что во… такое во, что дальше некуда…

Смотрю на пустоту между небом и землей, на заснеженную землю за окном – которая удаляется все больше…

– Разобьемся, – шепчу сквозь зубы, – разобьемся…

– А?

– На землю упадем. Разобьёмся…

– Не… не упадем… не будем на землю…

– Да? И куда мы денемся?

– Юэ.

– Чего?

– Юэ.

Не понимаю. Делаю вид, что понял, киваю, чтобы он от меня отвязался.

Старый китаец распахивает окно, что делаешь, что делаешь, ты же нас угробишь…

Взмахивает рукавом. Что-то круглое, блестящее выкатывается из рукава, падает в небо, летит в пустоту. Приглядываюсь, не верю себе, неужели… неужели…

Да.

Так и есть.

Спрашиваю:

– А там город есть?

– Е, е… – кивает Во Юэ.

То есть, я еще не знаю, что он Во Юэ.

И не узнаю.

Потом я буду называть его комендантом города.

Персонаж не для кого

– Книга.

Киваю. Книга так книга. Это хорошо, когда книга, я, правда, уже не помню, когда последний раз книгу в руки брал. Ну да ладно. Книга. Купить книгу, продать книгу, найти книгу, спрятать книгу, что прикажете, то и сделаю.

– Книга.

Смотрю на него, не понимаю – что книга. Нет ведь, не скажет, уставился на меня, повторяет:

– Книга.

Не выдерживаю:

– А что… книга?

– А то книга… с ума он сошел, понимаете?

– К-кто?

– Эшли.

Отчаянно припоминаю. Эшер, Эш… нет, Эшер, это другое что-то. Эшерихия Коли. Тоже не то. Эшли…

– А это…

– Величайший полководец, – он смотрит на меня так, будто сейчас добавит «Стыдно не знать».

А мне не стыдно не знать.

– И он…

– …сошел с ума.

– А книга…

– …лежала на столе. В комнате… когда он исчез.

Не понимаю:

– Так сошел с ума… или исчез?

– Сошел с ума… и исчез.

Пытаюсь догадаться:

– Я… я должен его найти?

– Нет-нет, его уже нашли… в лагере пацифистов…

– Так в чем же…

– …книга.

Киваю. Книга так книга.

– Он сошел с ума.

Поддакиваю:

– Эшли?

– Нет. Крайли.

– А он…

Тут же хлопаю себя по лбу, вспоминаю:

– Магнат.

– Магнат.

– Сошел с ума?

Мой заказчик кивает:

– Сошел с ума.

– И пропал?

– Нет. За полгода промотал состояние.

Вспоминаю:

– На благотворительность?

Мой заказчик фыркает. Мой заказчик. Не знаю имени. Не вижу лица. Мне не положено знать. И видеть не положено.

– Книга.

Спохватываюсь:

– Найти книгу? Уничтожить книгу? Спрятать книгу?

Он мотает головой.

Говорит одно-единственное слово.

Но и от этого слова меня передергивает.

Их четверо.

Нет, вру.

Пятеро.

И что-то подсказывает мне, что это еще не все.

Они кланяются мне – как актеры на сцене, ведут меня по комнатам, а вот тут у нас офис, а вот тут старинный особняк… Уютное тепло камина манит меня, мои спутники чувствуют это, не знаю, как, но чувствуют, ведут меня к очагу. Смотрю на старинную карту на столе, живо представляю себе старинный город, затерянный в джунглях…

– Чай, кофе? – спрашивает молодой парень в дорогом костюме, – или покрепче чего?

Настораживаюсь:

– Не отравите?

– Не сейчас, – мотает головой сухонький старичок в кресле-качалке, – э-э-э… а вы извините, конечно… а вы… как… приключения любите или вам поспокойнее чего?

Оживляюсь:

– Приключения.

– Ну, тогда вам ко мне, – молодой человек подсаживается рядом, – итак, тем зимним вечером мы с дядюшкой сидели у камина, когда мое внимание привлекла старинная карта: я видел её и раньше, дядюшка использовал её в качестве абажура, а сегодня она отвалилась и лежала на столике…

…одно-единственное слово:

– Прочитать.

– Он пропал.

Это скажут про меня завтра.

А потом вызовут кого-нибудь и скажут: