Так не строят!

– Спасибо, мастер! – парнишка резво сцапал модель и с сосредоточенным сопением начал её крутить. Повернул стрелу, оттянул пращу, пошитую за неимением кожи из тонкой холстины, покрутил туго ходящий по оси противовес, ещё раз повернул столь же тугую стрелу и с хитрой улыбкой принялся на неё давить всё сильнее и сильнее…

«Ты что ж задумал, поганец?! Да я эту ось ножичком строгал – чуть не околел! На прочность он проверять будет!»

– Глазами смотри – не руками! – Сучок залепил отроку крепкий подзатыльник. – На прочность проверить решил?!

– Д-да, – озорства во взгляде мальчишки уже не было.

– А язык тебе для чего даден?! – мастер вызверился не на шутку. – Ежели заметил чего непотребное или непонятное, так скажи, спроси, внимание обрати! И скажи это словами, другим понятными, да убедись, что поняли тебя. А если про непорядок говоришь, так будь готов сразу предложить, как тот непорядок избыть! А иначе не мастер ты, а охвостье! Понял?!

– Понял, – парнишка пристыженно кивнул.

– А раз понял, так говори, зачем на прочность проверял?

– Так я подумал, дядька Сучок, что вот этой оси тяжелее всех придётся – весь удар в ней останется! Папка и Фифан-грек так объясняли, импульс, говорили, приложен, вот!

«Твою ма-а-ать! Да откуда они тут такие берутся?!»

– Ымпульс, говоришь? – булькнул горлом плотницкий старшина.

– Ага! – радостно кивнул Кузнечик.

– Да-а, ма-астер! – Сучок вложил в голос максимум презрения. – Не о том думаешь!

– А о чём? – паренёк в изумлении распахнул глаза.

– Ось потолще изладить – дело пятнадцатое! – плотницкий старшина потряс в воздухе пальцем. – Перво-наперво, ежели что ладишь, сумей понять, зачем! Для чего эта вещь, что она делать будет и на всё, что этой поделки касается, смотри так – помогает оно ей своё назначение исполнять или мешает. Вот так-то!

Кузнечик молча покивал головой каким-то своим мыслям, почесал в затылке и вдруг спросил:

– Скажи, мастер, а с красотой как?

«Едрит! Ну и спросил!»

– Правильно, знаешь, о чём спрашивать! – Сучок посчитал, что похвала не повредит.

Паренёк слегка зарделся, а плотницкий старшина продолжал:

– Вот скажи, Тим, ты, скажем, инструмент, которым работать удобно и приятно, некрасивый видел?

– Н-н-нет…

– То-то и оно, что не видел! – Сучок снова воздел вверх палец. – Когда в вещи ли, в доме ли, или, вон, в колесе водяном, всё по уму да по делу, так оно и красиво! Потому что красота – она в пользе! Нет, не так! Красота она и есть польза, а польза есть красота! Понял, отрок?

– Понял, мастер! – Кузнечик энергично кивнул и вдруг спросил: – А как же с узором?

– Э-э-э-э, брат, у узора тоже своё дело имеется! – глаза плотницкого старшины загорелись. – Он душу веселит, а с весёлой душой любая работа лучше работается, и не только работа! Только тут не переборщить надо, а то вместо красоты украшательство выйдет, а оно, как козёл на свадьбе, непотребно! Так что ты любую работу душой проверяй, тогда и красота везде будет!

– Вот и Фифан говорил, – затараторил Кузнечик. – Только мудрёно как-то! Может, оттого, что он тогда вина напился?

– Не тебе старших судить! – Сучок в зародыше пресёк скользкую тему. – Ты лучше скажи, какую работу камнемёт делает?

– Камни метает!

– А что ему для того надо?

– Чтобы всё у него плавно работало, чтобы праща с крюка вовремя сходила да мягко раскрывалась! – Глаза у мальчишки вспыхнули.

– Красиво это будет?

– Да, дядька Сучок!

– Ты же по мелкой работе умелец, вот и сообрази, как сделать крюк, и чтоб оси мягко ходили, пока на игрушке образцовой – в том красота её работы и будет, понял? – голос плотницкого старшины звучал торжественно.

– Понял, дядька Сучок! – Кузнечик улыбнулся во весь рот и вдруг потух. – Так ведь это же людей убивать!

– Нет, Тима, не убивать – защищать… – Сучок грустно улыбнулся. – Себя, семью, дом свой! Так что не для убийства, а для защиты стараться будешь, понял?

– Да.

– Ступай тогда, а завтра приходи – расскажешь, что придумал. Это тебе первый урок будет.

Кузнечик поклонился и выскользнул за дверь.

«Ох, етит твою, вот каково оно с детишками-то… А если со своими?»

Кондратий Епифанович Сучок воровато оглянулся и полез в сундук, где своего часа дожидался заветный бочонок яблоневки. Так в полку отцов требушета прибыло.

* * *

Ночь опускалась на Михайлов Городок. Сучок, Нил, Гвоздь, Гаркун, Мудила и Матица по привычке засели на лесопилке и в очередной раз заспорили о том, всё ли предусмотрели. В процессе спора мастера вместе с моделью переместились из-за стола на пол и вот там уже, стоя на карачках, принялись подкреплять свои доводы наглядной демонстрацией. Особенно усердствовал обычно немногословный и тугодумный Мудила: