Так не строят!

Плотницкий старшина Кондратий Епифанович Сучок готовился отойти ко сну в прекрасном расположении духа. Жизнь, столь долго пинавшая всю плотницкую артель по разным частям организмов, похоже, решила сменить гнев на милость. Будущее, впервые за долгое время, перестало быть беспросветно чёрным, и то, что обретаться приходится в достоинстве закупов, представлялось теперь лишь временной неприятностью. Такого не было даже после приснопамятного разговора с Лисом, приведшего к созданию лесопилки и появлению первой надежды на свободу.

«Вот оно как бывает: полгода не прошло, как в петлю лезть собирался, а теперь шалишь, мы ещё поживём – хлеба пожуём! И на хмельное останется!

Послал же мне Бог Лиса! Не думал. не гадал, что сопляк жизнь, по дури загубленную, так изменит… Ведь коли и дальше так пойдёт, в нарочитые люди выйдем, только бы не обделаться мне, как давеча… Ладно, было да прошло. Мотай на ус, Кондрат…

Эх, выкуплюсь – пойдёт за меня Алёна, домом обрасту, детишками… Сколько можно бобылём жить да по б… ходить? И артельные мои тут осядут, под защитой, в покое, в довольстве… Мож, под его рукой и мечта моя сбудется – построю я храм каменный, какого и в Царьграде не видали? А в прорубь не полезу – хреном ведьме по всей роже крест-накрест! Какая, к бесу, прорубь, когда тут такое начинается!

Спасибо тебе, Господи, что Лиса мне послал, что нрав свой смирить надоумил, за всё спасибо!»

Нечасто такое случалось с мастером, но сейчас случилось: Сучок опустился на колени и, глядя на слабый огонёк лампады, зашептал: «Господи Иисусе Христе Боже наш, Боже всякого милосердия и щедрот, милость Которого безмерна…»

Постепенно молитва у плотницкого старшины переросла в мечту. Ведь с Богом можно беседовать и так – светлым потаённым видением, что вырывается из скрытых до поры уголков сознания, где таится оно до срока, и в нём раскрывается всё доброе и прекрасное, ради чего стоит жить. И становится мечта той ступенью, что приближает человека к Богу, ведь недаром Он, создавая людей, наделил их способностью мыслить и мечтать, а заодно дал и свободу воли, чтобы каждый сам выбирал свои стремления и грёзы.

Лёжа без сна на тощем тюфяке, Сучок мечтал о красоте, о совершенных по своей соразмерности теремах и храмах, что пуще жизни хотелось ему построить – не ради славы, нет – ради умножения совершенства в мире. Он чувствовал в себе силы созидать, видел устремлённое ввысь белокаменное чудо, глядя на которое, люди хоть на миг, но будут становиться лучше.

«Эхма, Кондрат, как бывает: вроде просто всё, ан нет! Где и простота лучше узорчья, а где без него никак, а почему так, только душой и поймешь… Вон как с регентом тем да с цветком деревянным – покуда красками его расписывал, всё не то – нарядно, да не красиво, а как душу в дереве увидал да наружу выпустил, так красота и вот она! Вот и пойми, что она такое?! Бывает цветок возле дороги полевой, неприметный, а глаз не отведёшь, а бывает гривна али ожерелье какое: золотое, с камнями самоцветными, работы тонкой, а хомут хомутом!