Так не строят!

– Да вспомнил я, какие камнемёты в Новгороде-Северском князь Олег Святославич поставил – двухпудовые камни на полтыщи шагов мечет. Он их у греков подсмотрел, там они баллисты называются. А ежели сюда кто с такими припрётся? У вас тут всё не как у людей! Против таких каменюк крепко ладить надо! – Нил пристукнул кулаком по столу. – Вы люди воинские, вот и подумайте, ладно так будет или нет? И вот ещё что: подумал я, что с такими заборолами и от обычного приступа отбиваться сподручнее – стрелой защитников не достать, лестницы через бойницы отталкивать можно, а влезут на крышу – не беда.

– Почему не беда? – наставник Тит явно сгорал от любопытства.

– Потому, что хрен оттуда слезут! Лестницы с собой не втащишь, а вниз прыгать – дурных нет, там враз в задницу рогатину воткнут! Вот влез ворог на крышу, сидит там гордый, ровно петух, а по нему с башен да снизу стрелы мечут, вниз не спрыгнешь, а по верёвке спускаться – либо верёвку обрежут, либо в спину ударят, либо снизу ткнут! Ну как, хорошо ему там будет? – Нил свирепо ухмыльнулся.

– Да-а, дельно помыслил, мастер! – Филимон уважительно наклонил голову. – А с башнями как?

– А почитай так же! – плотницкий старшина поставил на стол кулак и накрыл его сверху ладонью, поясняя свою мысль, – Последний поверх[22] шире остальной башни сделаем, а у тех, что уже на четыре угла срубили, самый верх на восемь углов поставим.

– Хитро! Вы пока ладьте, как решили, а мы ещё подумаем, мож чего и подскажем. И давайте-ка денька через два к Михайле вместе пойдём да ему всё, что напридумали, расскажем. Годится, старшина? – Во взгляде старого воина светилось уважение.

– Годится! – поклонился Сучок. – Мож и Лис чего подскажет, он на придумки горазд! А теперь, господа наставники, пора нам – люди ждут, да и у вас дел по горло.

– Верно, пора, старшина, – Филимон медленно поднялся с лавки, – хорошо поговорили!

За ним поднялись и все остальные. Плотники и наставники вместе двинулись к выходу.

– Это что ж получается? – Гаркун вдруг застрял в дверях и заскрёб пятернёй в затылке. – Вся крепость в ваших христианских оберегах будет?

– В каких оберегах? – Нил от удивления даже налетел на приятеля.

– Да бойницы же все крестами! – Гаркун изумлённо хмыкнул.

– А ведь верно! Отцу Михаилу понравится, а Роська, святоша наш, вовсе от счастья уссытся! – хохотнул Макар, а за ним и все остальные.

На этом совет и закончился.

Улица встретила Сучка и его спутников гомоном насытившихся работников. Лесовики и артельные сбились по своим кучкам возле трапезной. Несколько портили мирную картину голодные Бразд и его сыновья, собравшие вокруг себя ватагу недовольных.

«Ох, не хватало мне! Мало того, что башка трещит, так и эти пни лесные, как прыщ на заднице… Ведь ломать сейчас придётся. И каждый раз каждого, пока не поймут, что всё для общей пользы…

А ты-то сам когда это понял? Только что! А ведь сколько тебя по башке пустой стучали и Лис, и Корней, и ведьма эта, будь она неладна! Жуть берёт, ведь по краю прошёл! Едрить меня долотом в зад и перед! Это ж навсегда теперь! Всю жизнь по краю ходить…

Не откажусь ведь! Как пальцами на руке людьми править… Слаще вина это! И страшнее… Так вот во что они меня толкали! И только ли меня? Анна Лисовиниха вон тоже глазами лупала, когда меня волхва в гладкий блин ровняла… Это что ж, её на мне учили, как сопляка на колоде сруб класть? Твою ж мать! Это они и мной, как пальцами на руке?

…А ими тогда кто вертит?»

За новыми, неизвестно откуда свалившимися на его похмельную голову мыслями плотницкий старшина не заметил, что подошёл к куче глины, как по заказу, наваленной неподалёку от трапезной. Собственно, именно она и вырвала Сучка из плена размышлений о природе власти – он просто об неё споткнулся.

«Ох ты, ёж твою в бога и чёрта и свилевой сучок! Сейчас ведь слово говорить придётся… Ха, у Лиса красное крыльцо, а у меня куча! По месту и честь! Вот язва!»