Так не строят!

– С-с-с… бабой? Головой… ик? Н-не знаю! – Сучок выпучил глаза и замотал башкой, да так, что чуть не сверзился с лавки. – Эт-то г-г-греки, м-мать иху злодергучую… Вот они… ик… не по-людски… ик!

– А, гр-ки! Ну их в жпу! – подытожил Бурей и принялся ковыряться в зубах.

– И туда… ик… они… тоже! – кивнул Сучок. – Двай, эта… впьем, С-рфимшка!

– Хрр, давай! – Бурей разлил хмельное.

– Греки, они… ик… строить горазды! – Сучок попытался поймать ускользнувшую мысль. – И красоту… пнимают, вот!

– Ы? – заинтересовался обозный старшина.

– Только… ик… они, эта, сами ся… эта… серпом по этим… самым, – Сучок показал руками, как и по каким «самым».

– Что… хррр… фсе? – удивился Бурей.

– Не… ик… тлько те, знач, кто всё… по этому, к-к-как его, м-мать… ка-ка-ка… ккканону, вот!

– Хрр, вот нелюди! – глаза обозного старшины налились кровью. – Как мы их, хрр, на Дунае!

– От… ик… Серфимшка, истинно! – Плотницкий старшина взглянул на приятеля почти с обожанием. – Влёту… в них нет! А у меня есть!

– У тебя есть! – согласился Бурей. – Ты ж не серпом!

– Точно, Серафимушка! – от душевного подъёма мастер даже совладал с непослушным языком. – Есть он у меня! Глаза закрою и вижу! Белокаменный и ввысь возносится, аки лебедь, до неба самого, вот!

– Баба? – заинтересованно уточнил Бурей.

– Сам ты баба! Храм!

– Ну, хрр, если баба хорошая… Можно и в храм… Венчаться! – обозный старшина утвердительно кивнул головой.

– Да построить я его хочу! – возопил Сучок.

– Конечно, построишь! – ещё энергичнее закивал Бурей. – А то где венчаться?

– Да ну тебя! Наливай лучше! – махнул рукой Сучок и рухнул с лавки.

Бурей подхватил приятеля, водрузил его обратно, сунул в руки ковш и задал в высшей степени глубокомысленный вопрос:

– Ы?

– Бумздровы! – Сучок прекрасно понял приятеля.

– Ты, хрр, эт, Кндраш, дальше скзывай, – попросил Бурей и принялся закусывать.

– Вот, ик, Серфимшка, с соплячьих лет… значт, – принялся рассказывать о своей мечте мастер.

Бурей растроганно слушал, кивал, поддакивал и, видимо, из-за одолевшего его сентиментального настроения со страшной силой уминал всё подряд, что стояло на столе. Однако, занятый поглощением пищи и занимательнейшим рассказом косноязычного от возлияний плотника, обозный старшина не забывал о долге радушного хозяина и не раз подливал гостю, не забывая, впрочем, и себя.

– Вот… ик… ткой снаружи он и будет, Срфмушка, а снутри… – плотницкий старшина осёкся на полуслове: Бурей, с синим лицом, сидел молча, с закатившимися глазами, и не дышал.

– Серафимушка-а-а! – от вопля Сучка всполошились все окрестные собаки, однако Бурей остался тих, синь и бездыхан.

Мастер вскочил с лавки и принялся трясти друга за плечи. С тем же успехом можно было пытаться голыми руками вырвать столетний дуб – обозный старшина остался недвижим.

– Ты что ж, аспид, помереть тут удумал? – Сучок со всей дури попытался садануть кулаком по физиономии Бурея, однако попал по спине.

Обозный старшина вернул зрачки на место и издал звук, похожий на тот, который издаёт стаскиваемый с ноги мокрый и тесный сапог, крупно сглотнул и задышал:

– Ох, спси… тя… бог, Кндраш! – лёгкие Бурея работали не хуже кузнечных мехов. – Помр бы, кабы не ты! Дай рсцелую, дрг любзный!

Сучок попытался уклониться, но Бурей медвежьей хваткой облапил его, выдавил из лёгких весь воздух и расцеловал, щедро перемазав при этом застывшим жиром.

– Пусти, ведьмедина! Задушишь к едрёней матери! – последними остатками воздуха прохрипел мастер.

– Эх, Кондрат, где ты раньше был?! – дыхание у горбуна уже вполне восстановилось, даже язык лучше ворочался. – Никогда так душевно ни с кем за чаркой не сидел!

– От и я с тобой, Серафимушка! – Сучок от избытка чувств не только протрезвел слегка, но и пустил слезу пьяного умиления. – Не знал не ведал, что тут такие душевные люди живут!

– Давай ещё тяпнем, Кондраш?

– Давай! – согласился плотницкий старшина. – Только по маленькой, а то я с утра с Алёной – соседкой твоей… ик… сговорился. Крыша у ней… ик!

– Хррр… Неужто уже сговорился? – Бурей полез пятернёй в свою необъятную шевелюру. – Умеешь! Быстро ты, ить! Молодец, коли так! Она, ить, баба добрая!

– А чо там… ик… уметь-та?! – Сучок горделиво задрал нос. – Дранку… ик… перестелить… умеючи-то? Да раз плюнуть!

– Хрр, бабу с умом да умеючи легко уговорить, – согласился Бурей.

– Во-во, топориком тюк… – начал было Сучок, но осёкся – забыл, чего сказать хотел.

– Эт ты, хрр, врёшь… топориком, – замотал башкой Бурей, – Не успел ты Никона приголубить – я отобрал! А ты чего ёрзаешь-то?

– В нужник хочу! – отозвался Сучок, слегка посучивая ногами.

– Так иди! – милостливо разрешил Бурей, широким жестом указывая на дверь. – Тама он!

– Ноги не идут! – плотницкий старшина засучил ногами активнее: подлый мочевой пузырь от напоминания усилил свой натиск.

– Давай подсоблю! – Бурей попытался встать, но не смог. – Хрр, и у меня не идут!

– А давай, Серафимушка, вместе… Оно вместе сподручнее, мы в артели завсегда так, – Сучок ухватил ручищи Бурея и пристроил себе на плечи. – Ну, давай, встали! Раз, два – взяли! А теперь ножками… сперва левой, потом правой, а то обмочусь!