Так не бывает, или Хрен знат

Минут, наверное, пять я убил на начало рядка. Там и трава гуще и качество обработки земли оставляло желать лучшего. Я шоркал своим агрегатом вперёд и назад, пока не приноровился левой рукой удерживать руль, а правой толкать раму. И дело пошло почти без усилий. Чернозём подвижной волной струился над узким лезвием. Неокрепшие стебли разномастного сорняка покорно ложились под ноги. Ни с чем не сравнимый запах кубанского поля свежим ветром гулял по душе. И руки ещё не забыли старое ремесло, и мамка уже в поезде. Не это ли счастье? И я заорал во всё горло песню Демиса Руссоса, которую очень любил слушать под водку, хоть в эти годы больше уважал Робертино Лоретти.

Ever and ever, forever and ever you'll be theone
That shines in me like themorning sun.
Ever and ever, forever and ever you'll be my spring,
My rainbow's end and thesong I sing…

Ну, это типа того, что «Ты всегда была единственной, как свет во мне утреннего солнца. Ты всегда была моей весной, сбывшейся мечтой и песней, звучащей во мне». Дерибас, короче. Влюбившись впервые, все пацаны моего времени сочиняли такую хрень. А вот мелодия – то да! Мелодия на зашибуху. И голос у грека грудной, насыщенный, вязкий, льётся, как молоко. Такое не повторишь. Да я и не старался. Орал, не всегда попадая в ноты.

Второй куплет спеть не успел. Осёкся, когда сзади меня подёргали за рубашку, как всегда вылезшую из штанов.

– О чём это ты, внучок, так жалобно голосил? – спросил дед Степан. – Знал бы слова, заплакал.

Огляделся: твою ж дивизию, это ж я его обогнал! И бабушка уже позади. Отложила в сторону тяпку, инспектирует мой рядок: не напортачил ли чё? Я даже немного обиделся. Особенно когда дед отодвинул меня рукой, подхватил велоблок за раму и попылил, как трактор ДТ-75. Похоже, прошёл-таки агрегат государственную приёмку.

Остальная работа прошелестела за полчаса. Не было в ней уже той песенной широты, голимый аврал. Мы с бабушкой тяпками обрабатывали начало рядка и едва успевали посторониться, когда дед выходил на разворот, обдавая нас пылью и запахом пота. Ну, ещё там, где между рядков были досажены веники, тоже пришлось вручную полоть и окучивать. С агрегатом не развернуться.

Со стороны огородной бригады подтянулись припоздавшие зрители. Постояли, толкая друг друга в бок, но слов не нашли, вернулись обратно. Пацанчик на дамском велосипеде «лаптёй тормознул», попрыгал, сдавая назад, штанину из-под цепи вызволил, закатал выше колена и почесал себе дале.

Солнце немного просело, но камни на перекате ещё не окрасились в розовый цвет, когда мы пошабашили.

– Дольше шли, – констатировал дед, закуривая первую и последнюю папиросу.

Не удивлюсь, если по весне он возьмёт пару участков.

Был бы день каким-нибудь рядовым, я, естественно, огрёб бы свою долю словесных аплодисментов. Только думы у взрослых сейчас не о том. Это для нас с Серёгой мамка жизненный стержень, а для них она тоненькая тростиночка, которую нужно кохать и беречь. Время другое. Не докатилось ещё до наших широт словосочетание «пожить для себя». А если бы и докатилось, не прижилось бы. Слишком уж дико оно звучит. Так что моим старикам за оставшуюся неделю ого сколько дел нужно наворотить, чтобы встретить свою Надежду, как подобает. Ну, насчёт того, чтобы поставить на стол что-нибудь вкусненькое, за бабушкой не заржавеет. По-другому готовить она не умеет. А вот хату надраить до блеска, огород привести в порядок, постирать бельё, выгладить его, накрахмалить – это дела первостепенные. В меру сил надо помочь.

Не знаю, как деду, а мне очень хотелось, чтобы на обратном пути встретился хоть кто-то из стариков, пожелавших нам «доброе утро». Но сеанс уже начался. Не просто же так они сидели около клуба? А так, праздник, конечно. Вернее, предвкушение праздника. Я даже придумал, что подарю мамке. Смотаюсь с утра на первую гору, нарву там букет полевых цветов и поставлю в вазу. Она их любит пуще любых роз. А Серёге отдам письма той самой Марэ-Паркалы. Пусть радуется.

Я, кстати, совершенно не помню тот день, когда мой братан вернулся из санатория. То ли не ездил встречать на вокзал, то ли память моя посчитала этот момент несущественным. Вот разные мелочи из неё водкой не вышибешь, а тут… Помню, к примеру, как Серёга намазал мне губы стручком горького перца. Помню, как он заболел желтухой и к нам нагрянули санитары из санэпидстанции.