Так называемое зло

Простым примером могут служить движения лицевой мускулатуры, которые можно наблюдать у собаки при конфликте между побуждениями к нападению и к бегству. Эта мимика, обычно называемая угрозой, появляется лишь тогда, когда стремление к нападению тормозится страхом, хотя бы очень легким. Если страха нет совсем, собака кусает без всякой угрозы, с такой спокойной физиономией, какая изображена в левом верхнем углу рисунка; она выдает лишь небольшое напряжение, примерно такое же, с каким собака смотрит на только что принесенную миску с едой. Если читатель хорошо знает собак, пусть он попытается, прежде чем читать дальше, самостоятельно истолковать изображенные на рисунке типы выражений. Пусть он попробует представить себе ситуацию, в которой его собака сделает такую мину. А потом, в качестве второго упражнения, пусть попытается предсказать, что она станет делать дальше.

Теперь я сам приведу решения для некоторых картинок. О псе в середине верхнего ряда я сказал бы, что он противостоит примерно равному по силе сопернику, которого всерьез уважает, но не слишком боится; тот, как и он сам, вряд ли отважится перейти к действию, и я предсказал бы, что оба они с минуту останутся в тех же позах, затем медленно разойдутся, «сохраняя лицо», и наконец на некотором расстоянии друг от друга одновременно задерут заднюю лапу. Пес вверху справа тоже не боится, но он злее; встреча может протекать так же, как в первом случае, но может случиться и так – особенно если другой проявит хоть малейшую неуверенность, – что внезапно разразится серьезная драка со страшным лаем. Вдумчивый читатель – а таким, пожалуй, должен быть каждый, кто дочитал книгу до этого места, – давно уже заметил, конечно, что портреты собак размещены в определенном порядке: агрессия возрастает слева направо, а страх сверху вниз.

Истолковать поведение и предсказать его легче всего в предельных случаях. Самое понятное выражение лица – несомненно, то, которое изображено в правом нижнем углу. Такая сильная ярость и такой сильный страх могут одновременно возникнуть лишь тогда, когда собака противостоит на близком расстоянии ненавистному врагу, вызывающему у нее панический страх, но по какой-то причине не может убежать. Я могу представить себе только две ситуации, когда это возможно: либо собака механически прикована к определенному месту – например, загнана в угол или попала в западню, – либо это сука, защищающая свой выводок от приближающегося врага. Пожалуй, возможен еще романтический случай, когда особенно верный пес защищает тяжело больного или раненого хозяина. Столь же легко предсказать, что произойдет дальше: если враг, как бы он ни был подавляюще силен, приблизится еще хоть на шаг, последует уже знакомое нам отчаянное нападение – критическая реакция (Гедигер).

Мой хорошо знающий собак читатель проделал сейчас в точности то самое, что исследователи поведения, следуя Н. Тинбергену и Я. ван Иерселю, называют анализом мотиваций. Этот процесс состоит, как правило, из трех этапов, на которых используются три источника информации. Сначала стараются по возможности выяснить, какие раздражители могут иметь то или иное значение в данной ситуации. Боится ли мой пес другого, и если да, то как сильно? Ненавидит он его или почитает как старшего друга и «вожака стаи»? Подобных вопросов можно задать много. Затем стремятся разложить наблюдаемые движения на отдельные составные части. На нашем рисунке видно, как тенденция к бегству оттягивает назад и книзу уши и уголки рта, в то время как при агрессии приподнимается верхняя губа и приоткрывается пасть – оба эти «движения намерения» являются приготовлениями к укусу. Такие движения и, соответственно, позы хорошо поддаются количественному анализу. Можно было бы измерять их амплитуды и утверждать буквально, что у той или другой собаки столько-то миллиметров страха и столько-то миллиметров ярости. Третий шаг – подсчет тех форм поведения, которые следуют за только что проанализированным движением. Если верно наше заключение, выведенное из анализа ситуаций и движений – скажем, что верхний правый пес почти исключительно разъярен и вряд ли испуган, то за этим выразительным движением почти всегда должно следовать нападение и почти никогда бегство. Если верно, что у собаки в центре (рис. е) ярости и страха примерно поровну, то за такой мимикой примерно в половине случаев должно следовать нападение и в половине бегство. Тинберген и его сотрудники провели очень много таких анализов мотиваций на подходящих объектах – больше всего на угрожающих движениях чаек, – и результаты, полученные из всех трех источников, совпали, так что правильность выводов была подтверждена на обширном статистическом материале.