…Так навсегда!

Преподаватель физкультуры Борис Михайлович – изобретатель и пропагандист собственной воспитательной доктрины. Можно даже сказать – педагогического ноу-хау. Всякое выполняемое упражнение, нравоучительно растолковывает он нам, выполняется не просто так и само по себе, а служит подготовкой к более сложному и полезному. Бег на тридцать метров – подготовка к бегу на шестьдесят, а на шестьдесят – к стометровке. Кросс на километр – плавное подведение организма к кроссу на полтора, а на полтора – к трем и так далее. Ходьба – это не банальная перестановка ног, а обучение правильному движению конечностей при метании, сперва теннисного мяча, а затем, в перспективе, и гранаты. А это уже, сами понимаете, дело политически важное, укрепление общей обороноспособности страны и дальнейшее выполнение своего священного долга. Даже сидение на коленях помогает нам должным образом разогревать какие-то чрезвычайно важные связки, а банальное стояние во исполнение команды «Вольно!» немало способствует нормализации взволнованного дыхания и успокоению сердцебиения. Все не просто так в этом мире, друзья.

Еще Борис Михайлович лоббирует проведение в спортзале общей зарядки перед первым уроком, и теперь мы должны являться в школу на десять минут раньше. И вот уже почти все собраны и, позевывая и почесываясь, изготавливаются к первому упражнению «Потягивание», которое, само собой, потягивается не просто так, а служит, и раздается из репродуктора бодрая музыка… и тут в спортзал врывается Тасик, бегом к корзине с мячами, и вот уже десяток тяжеленных баскетбольных мячей один за одним под его мощными ударами взмывают под потолок и, отскочив от него, с диким воем пикируют вниз, и высокая плотность «заряжающихся» не оставляет шансов на то, что все десять избегут столкновения с чьей-либо незадачливой головой. Бинго! Прямое попадание! Еще одно! И взбешенный, в том числе и надругательством над прогрессивной идеей утреннего оздоровления школьников, Борис Михайлович вылетает из своей каморки и орет так, что содрогаются и звенят стальные решетки на окнах:

– Сорокин, ити твою мать (это Тасик, стало быть. – Прим. авт. )!!! Хер до колен вырос, а мозги так с кулачок и остались!!! Ты приди завтра ко мне зачет по подтягиванию получать!!! Остолоп!!!

М-да. Педагогика! Система Макаренко и Сухомлинского! И чрезвычайно довольный собою Тасик, улыбаясь – мол, ну, что выросло, то выросло, – исчезает в лестничном пролете…

А зимой на Бориса Михайловича нет вообще никакого удержу – лыжная подготовка на местности! Шаг попеременно-одновременный, который подведение к одновременно-попеременному, или наоборот… на международных гонках начинает входить в моду «коньковый ход», но Борис Михайлович – признанный адепт старой школы. «Это не лыжи!!!» – ревет он, и мы испуганно жмемся друг к другу, как будто это мы лично придумали и насадили и транслируем по телевидению. И ко мне приходит Олег Юрьевич и озабоченно говорит: «Слушай, по физре завтра – чуть ли не контрольная! Шаг двойной приставной, что ли, – не могу запомнить, Боря совсем осатанел! Не догнался, что ли, вчера с Петро… Короче, ты же с отцом на лыжах ходишь – дай я хоть зарисую, где какой ногой двигать, а то никак запомнить не могу… Он же только и делает, что орет!!! И главное, никакого подхода нет – он же к матери в “Мясо” не ходит!..» И я показываю, и Олег зарисовывает, довольно комично изображая Бориса Михайловича раздетым «по торсу», в огромных подтяжках и с бутылками в руках вместо лыжных палок, – и я катаюсь со смеху по полу…

На лыжи я той зимой почти не хожу, у меня «освобождение» после гриппа на целый месяц. Я иду к Шакурнову в гости. Алешу наконец-то выписали, он учится на дому, и учителя приходят к нему после уроков в школе, а у меня теперь самбо. А вот вместо сдвоенного урока физической культуры (и нашего в этом плане полного бескультурья) – в самый раз. У него дома пахнет лекарствами, и еще у Алеши легкий, едва проклюнувшийся пушок на лысой голове. «Ну вот так, – смущенно объясняет он, – химиотерапию делали. “Химию”. Это ничего, волосы новые отрастут… нога только уже нет…» И я не выношу это слово. Спрашивали потом: как же так, ты и в математике, и в физике, и вообще… Химия же тоже естественная наука, почему же… Потому. Я даже само это слово ненавижу…