Так начиналось…

оголенные места «в интересах народа немедленно засадить и засеять лесом…».

Союз лесной науки и революции, заключенный де-факто, был оформлен и де-юре.

На месте конфискованных помещичьих, царских и частных лесов создавался единый государственный лесной фонд. Подготовить кадры для будущих лесничеств призваны были лесные факультеты. Они открылись в Тимирязевке и Казанском университете. А Москва получила новый институт. Все это было в 1918–1919 годах.

Лес должен дать народному хозяйству полную отдачу, а не только пиловочник да дрова. Стране нужны канифоль, скипидар. 5 миллионов золотом тратит пока что Россия ежегодно на покупку в Америке канифоли.

Ленин подписывает и еще один декрет. В Вахтане (ныне Горьковская область) организуется канифольно-скипидарный завод. Лесохимики? И они у нас будут свои: в Петроградском лесном открывается специальный факультет.

Ленин читает присланную ему из Англии книгу Уэллса «Россия во мгле» и уверенно подчеркивает в ней слова, которые в устах фантаста звучат лишь фантастикой: «В России будет новое небо и новая земля».

Будет! Ленинское отношение к природе было не только данью, которую каждый человек платит земле, где родился. Глубокое понимание экономики природы, ее значения для экономики общества — вот что руководило Лениным, когда он подписывал законы о лесах, декреты об организации кедровых хозяйств в Сибири и первого заповедника в Астрахани, постановление об охране лесов от пожаров, приказ об аресте злоумышленника, срубившего ель…

Лес нужно беречь, чтобы общество могло непрерывно пользоваться его богатствами.

Такова основная идея ленинских документов о природе. Эта идея совпадала с научными взглядами большинства русских лесоводов. А единство взглядов неизменно ведет к единству действий.

Кедровник рододендроновый и пр.

Программная статья журнала «Леса республики» отражает тот порыв творческого духа, которым озарена вся первая весна новой России. «Прекрасные задачи стоят перед нами. Они прекрасны тем, что направлены к решительному и неуклонному искоренению последствий бюрократизма, канцелярщины и мещанства в лесном деле Советской республики… Лесное дело — только один уголок всероссийской разрухи. Началась она не вчера, не в Октябре, не с Февральской революции — разруха лесного дела началась с того момента, когда к нему вместо живых людей подошли манекены в вицмундирах и мелкий лесопромышленный торгаш. Не было ни плана, ни системы».

Теперь предстояло леса привести в известность, описать. Но по какой системе? Ее нет. И Сукачев берется разработать лесную типологию.

Государство точно должно знать, где и что оно сможет взять — где осину на спички, где березу на дрова, а где сосновую стойку на крепеж. А где лес ни в коем случае нельзя трогать, чтобы не лишиться его полезностей — пушнины, орехов, грибов, родников, липового меда.

В основу практического лесоводства Сукачев предлагает положить учение о растительных сообществах (фитоценозах). Каждый фитоценоз имеет свои типичные черты. Тип леса, например, складывается из двух-трех основных признаков. Входя в лес, специалист сразу обращает на них внимание. Скажем, мы находимся в горах Сихотэ-Алиня. Высота — 600 метров. Главная порода, составляющая здесь лес, корейский кедр. Подлесок состоит в основном из рододендрона амурского. Кедровник рододендроновый — так называется этот тип леса. Специалист делает себе практические выводы: промышленной ценности такой кедровник не имеет — древесина в нем разномерна и разновозрастна, «брать» ее неудобно. Зато велико почвоохранное значение такого леса, защищающего склоны гор от эрозии.

А вот неподалеку рябинолистниковый кедровник. О чем говорит нам этот тип леса? О том, что почвы здесь мощные, что эрозии можно не бояться, что древостой плотный и лесопромышленная ценность его весьма высока.

В начале двадцатых годов, когда Сукачев сформулировал основные принципы лесной типологии, мы, по существу, не знали наших лесов. Хорошо, если десятая часть их была обследована. Нанести на карту все типы леса лесоводы своими силами не могли. Мало установить, какая порода в лесу главная: дуб или кедр. Определить тип подлеска столь же важно, но куда более трудно. Для этого надо отлично знать лесные почвы, надо уметь точно выбрать растение-индикатор, по которому легко определить и характер травянистой растительности в лесу и свойства самих почв. Отсюда необходимость: привлечь к созданию типологии и ботаников, и почвоведов, и других специалистов.

Эту линию — на комплексность исследований — Сукачев проводил в жизнь трояко.

Во-первых, лично изучая тот или иной объект своей науки с позиций ботаники, географии, палеонтологии.

Во-вторых, организационно. Намечая, например, программу работ по лесоустройству, он входит в Петроградское лесное общество с предложением объединить усилия лесоводов и геоботаников. Организуя геоботанические исследования в районе Волховстроя, он собирает в экспедиционной партии ботаников, почвоведов и экономистов.