Так начиналось…

Во-вторых, теория его сразу получила признание на практике, о чем свидетельствуют и само издание книги под эгидой ВСНХ и предисловие инженера Васильева, руководителя ирригационных работ в долине реки Чу.

«Планируя оросительную сеть, надо знать, сколько воды потребно на полив растений», — писал Васильев. Ответ на этот вопрос мелиоратору помогла получить сукачевская наука.

Для нас важна еще одна деталь. «Причисленный к лесному ведомству» по образованию, да и по долгу службы, Сукачев долгое время считался только лесоводом. Растениеводы, агробиологи косо, порой враждебно смотрели на его теории: фитоценология вышла из леса — пусть-де она там и остается.

Такое утверждение, мягко говоря, не очень правдиво. Вспомним сукачевские «Болота», так понравившиеся Ленину. Болотоведение — это отнюдь не лесоводство, это особый, комплексный взгляд науки на природу. Болота Сукачев рассмотрел как «тип земной поверхности, где факторы литосферы, атмосферы, гидросферы и биосферы в своем взаимодействии создают одно целое, один определенный ландшафт».

Далее. Какое отношение к лесу имела растительность Чуйской долины? Никакого. Однако богара — засушливые предгорья Тянь-Шаня — дала ботанику Сукачеву ценнейший материал для наблюдения травянистых растительных сообществ. В Семиречье он изучает злаки, сорняки и другие дикие травы — объекты, с которыми имеют дело агробиологи.

Болотоведение плюс фитоценология — вот два краеугольных камня науки, основы которой Сукачев заложил к началу революции. Время требовало от ученых немедленного участия в делах общества. Особая ответственность падала на деятелей лесной науки.

Наследием несчастной войны остались в лесах громадные площади оголенных мест — вырубки, пожарища. Поставить на ноги хозяйство, поправить крестьянские дома, починить разрушенные цехи, шахты, мосты — значило еще больше вырубить.

Беспокойство за судьбу русского леса — вот лейтмотив речей делегатов съезда лесоводов страны, собравшегося в сентябре 1917 года. Выход один, сказал на съезде Г. Ф. Морозов, — передать весь лес в собственность государства.

Революция так и поступила.

Ломая саботаж чиновничьей бюрократии, большевики разогнали почти весь аппарат министерств и ведомств. Исключение составил Лесной департамент. Когда бюрократия объявила забастовку в банках и на транспорте, вице-директор Лесного департамента Н. Д. Суходский (добрый знакомый Сукачева) призвал сослуживцев не прекращать работу, памятуя о родине и пользе русскому народу.

Съезд московских лесоводов в начале января 1918 года постановил: «Вступить в сотрудничество с представителями нового правительства. Мотивы: мы, лесоводы, должны отстаивать лес, не отходить от него до последней крайности, вести себя, как капитан на корабле».

Победивший пролетариат платил своим новым сотрудникам взаимностью. В Петроградский Совет избирается профессор Лесного института почвовед Константин Каэтанович Гедройц. Другой лесовод — А. А. Барнацкий, действительный тайный советник (генерал!), начальник управления государственных имуществ — на I губернском съезде рабочих и крестьянских депутатов единогласно утверждается в прежней должности и входит в Олонецкий губисполком.

Но случалось и так. Однажды в Петроград пришла победная реляция из Херсона: «Управление организовано по-новому, с полным устранением представителей лесной специальности».

Один случай, другой, третий…

Ленин вызвал к себе наркома земледелия. В тот же день на места было разослано циркулярное письмо.

Владимир Николаевич Сукачев с глубоким волнением читал ленинское письмо. Оно было обнародовано во втором номере только что созданного журнала «Леса республики» и подписано 5 апреля 1918 года. Сам выход этого журнала на другой день после подписания Брестского мира ошеломил и обрадовал лесоводов. Характерная деталь. Документ был не просто перепечатан. Он был воспроизведен факсимильным способом — и ленинская подпись и даже гербовая печать, на которой красовался (правда, без короны) двуглавый орел за неимением нового герба.

Ленин дал понять, что новая власть не допустит увольнения лесных специалистов (настроение «вытурить» лесничих из добротных домов было повсеместное), что заменить лесоводов другими без ущерба для леса и тем самым для всего народа нельзя, что правительство будет не в состоянии провести в жизнь все требования народа без поддержки знатоков лесного дела и, что, наконец, все леса нужно привести в известность (то есть учесть, или, говоря языком спецов, провести лесоустройство).

Как видим, вождь революции набросал и для лесной науки и для Советской власти в этой сфере целую программу действий.

«С момента революции лесоводы не оставляли своих постов, — подчеркивал Ленин, — не прекращали работы, продолжая связь с центром и давая тем самым государственному лесному хозяйству действовать».

Оставить без внимания этот ленинский курсив не могли ни ученые, ни местная власть.

Заглядывая вперед, Ленин дает указание всем Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов: