Так начиналось…

К 1921 году относится постановление Совнаркома РСФСР о развитии семеноводства, подписанное Лениным. В нем сказано, что, помимо других, ценных для хозяйства, свойств, рекомендуемые сорта должны обладать устойчивостью к вредителям и болезням. Это значит, что вавиловский труд по иммунитету не остался незамеченным. Рекомендации науки государство вводило в закон хозяйственной жизни.

Теперь наше сельское хозяйство располагает «панцирными» сортами подсолнечника, устойчивыми против подсолнечной моли и заразихи; сортами табака, устойчивыми против вируса мозаики, мучнистой росы и черной корневой гнили; пшеницами, устойчивыми против ржавчины, шведской и гессенской мух; сортами картофеля, устойчивыми против рака и фитофторы; льном-долгунцом — против ржавчины; виноградной лозой — против мильдью. Сорта 63 сельскохозяйственных культур обладают ныне иммунитетом. Они не по зубам 70 видам насекомых. Таков практический итог внедрения вавиловской теории.

На государственной орбите

Страшная засуха 1921 года и голод в Поволжье подкосили внезапно молодую республику. Знаменитый полярник Фритьоф Нансен, суровый и мужественный человек, один из тех, кто пришел нам на помощь, зарыдал, когда увидел опухших от голода детей. Было отчего прийти в отчаяние!

Засуха нанесла непоправимый урон многим сортам. Запасы, истощенные долгой войной, были съедены, семенной фонд утрачен. Чем же сеять осенью? Чем сеять в будущем году?

Закупить семена за границей постановлением СТО — Совета Труда и Обороны — назначен Вавилов. Вместе с А. А. Ячевским — членом Сельскохозяйственного ученого комитета — он едет в Америку.

Почему выбор пал на Вавилова? Конечно, потому, что правительство видело в нем специалиста — человека, который сумеет привезти то, что нужно. И надо думать, что Председатель Совнаркома и СТО знал, кто именно послан за рубеж.

У нас нет документальных подтверждений того, что Ленин встречался с Вавиловым. Несомненно одно: Вавилов был в числе тех ученых, кто входил в ленинскую орбиту. Ленин, интересовавшийся всем новым в науке, должен был знать о Вавилове от Николая Петровича Горбунова.

Сам Горбунов, руководя научно-техническим отделом ВСНХ, не раз встречался с учителями Вавилова по Петровке — Я. Я. Никитинским и Д. Н. Прянишниковым. И уж конечно, они дали своему талантливому питомцу самую лестную характеристику. А с осени двадцатого года, когда Вавилов заменил умершего от тифа Регеля на посту руководителя Бюро прикладной ботаники, он стал сам общаться с управделами СНК на «государственном уровне». Они быстро подружились и работали рука об руку до конца жизни. Горбунов, разумеется, рассказал Николаю Ивановичу о том, какое значение Ильич придает делу обновления земли. На письменном столе вождя всегда лежала стопка книг Гарвуда.

Ленин мог слышать о Вавилове и от Крупской. Надежда Константиновна встречалась с Тулайковым и беседовала с ним о пропаганде науки, о тех, кто мог бы ее вести. Николай Максимович, знавший Вавилова и по Саратову и по бюро, которое ему непосредственно подчинялось, должен был назвать это имя. Не исключена, и такая вероятность: пообещав русским ученым в Петрограде прислать новинки английской литературы, Уэллс не замедлил выполнить свои слова. В одном из писем Горькому он интересуется, получена ли посланная им литература. К письму приложен список, в котором значится книга Р. Грегори «Открытия или дух и служение науке». Горький отвечает: «Да, книга получена, и переводчик, которому она вручена, завершает подготовку к изданию».

И тут мы должны обратить внимание на одну любопытную деталь — переводчиком книги была жена Николая Ивановича Е. И. Барулина. Больше того, книгу отредактировал и написал к ней предисловие сам Вавилов. Автор книги Р. Грегори добрые полвека был редактором знаменитого журнала «Нейчер», дружил с выдающимися учеными XX века. Его мысли о науке, несомненно, импонировали Вавилову.

Для нас важно еще вот что. Горький — председатель Комиссии помощи ученым — тесно общается с Вавиловым. Мог ли Алексей Максимович, рассказывая Ильичу о делах ЦЕКУБУ, о переписке с Уэллсом, которой Ленин тоже интересовался, не сказать о Вавилове, о его делах и планах? Думается, что не мог.

Наконец, еще один канал, по которому информация о Вавилове должна была поступить к Ленину, — это Луначарский и Середа. 10 июня 1920 года телеграфный аппарат в Кремле отстучал следующее сообщение: «Москва, Совнарком, Луначарскому. Копия — Совнарком, Середе. На Всероссийском селекционном съезде выслушан доклад проф. Вавилова исключительного научного и практического значения с изложением новых основ теории изменчивости, основанной главным образом на изучении материала по культурным растениям. Теория эта представляет крупнейшее событие в мировой биологической науке, соответствует открытиям Менделеева в химии, открывает самые широкие перспективы для практики. Съезд принял резолюцию о необходимости обеспечить развитие работ Вавилова в самом широком масштабе со стороны государственной власти и входит об этом со специальным докладом».