Так хочет Бог (СИ)

Стражник оказался достаточно близко, и казак не смог отказать себе в удовольствии. Нога в подкованном сапоге с хрустом врезалась в голень. Эргюн бухнулся на колени, взвыл и схватился за эфес сабли. Резкий окрик из-за спины остановил взбешенного воина. Чуть погодя в камере послышались шаги. Перед русичем возник незнакомец.

Молодой холеный парень явно восточного вида, с отливающими иссиня-черными волосами под белоснежным тюрбаном. Одетый в дорогой, расшитом золотом и жемчугом халат, за поясом которого торчали рукоятки кинжалов, усыпанные каменьями. Впечатление немного портил синяк под глазом.

– И что это мы так кипятимся? – русский язык звучал непривычно правильно. Пригодько молчал, оценивая собеседника.

Тот казался молодым, даже излишне юным, если бы не холодный прищур темных глаз. Да еще тонкая линия сжатых губ, так не свойственная бесшабашной поре взросления. Лицо парня расплылось в улыбке, но глаза остались такими же холодными.

– Ну?! Шо надо? – рыкнул подъесаул, подталкивая собеседника к продолжению разговора.

Лицо азиата снова стало серьезным, он присел на тут же пододвинутое кресло и вытянул ноги.

– Не нукай – не запряг!

Легкий малоросский акцент, воспроизведенный при этом с завидной точностью, так изумил хорохорящегося казака, что парень не сдержал ухмылки.

– Ладно, Тимофей Михайлович, будем считать, что мы с вами уже давно знакомы.

– Ты кто?

Краешки губ собеседника опустились вниз, изображая задумчивость, и тут же снова начали расползаться в улыбку. В глазах промелькнула озорная искра.

– Называйте меня… Один… Да, Один!

– Оди'н?

– Нет, О'дин. Старый добрый заслуженный Один. Тимофей пожал плечами. Один – так Один.

– Чаго табе надо, О-д-и-н? Ты ж старшим у гэтых зладеюк будешь? Парень взмахнул руками, выставляя перед собой открытые ладони:

– Мне от тебя? Что надо? – он зацокал языком. – Что может желать один че-ло-век от другого? Он склонил голову набок:

– Услуги… Я прошу тебя о той самой услуге, которую озвучил тебе мой добрый Эргюн.

Стражник, который годился в отцы, если не деды сидевшего «Одина», почтительно сложил руки на груди.

– Да я вас за Заха…

– Тс-с-с… – властно вскинутая рука прервала гневную отповедь казака. – Я же тебе еще главного не сказал … Не назвал твоего вознаграждения.

– Да шоб ты в воде плавал и пить просил! Я тебя… «Один» повысил голос:

– Жизнь за жизнь предлагаю.

– ………….!

Стоявшие рядом стражники пробовали угадать желание господина и то пододвигались к казаку, занося плети, то возвращались на место. Сам повелитель остался безучастным. Лишь лоб нахмурил:

– Хорошо. Сам увидишь, что мне есть, что тебе предложить и кроме твой никчемной оболочки.

Двое охранников подхватили связанного пленника и потащили по коридорам. Вверх, по периметру, на пару этажей вниз, переход, еще вниз, снова вверх, дальше только закоулки и повороты. В камеру, куда приволокли рыцаря папского легата, почти не попадал свет. Узкие лучики из забранного решеткой окошка едва позволяли различать силуэты. На одиноких нарах лежал незнакомец. Среднего роста, крепко сбитый.

– Ну и… – начал бычиться кубанец, когда тело шевельнулось. Хозяин камеры повернулся на бок, и на Горового уставилось знакомое лицо.

– Захар!!!

Крик прервали безжалостно. Спящий красноармеец даже не проснулся. Кляп затолкали так глубоко, что к моменту возвращения в залу с «Одином» казак посинел.

После того, как кляп вынули, он долго откашливался, после чего прохрипел:

– Как? Умные глаза «Одина» полыхнули смехом:

– Ты помнишь, с кем за игровой стол сел?

– Я ж яму сам вочы закрыу?

Рука в золотых перстнях взлетела над головой хозяина положения, описывая замысловатый зигзаг, а губы разошлись в белоснежную улыбку. Сам, мол, догадайся.

Выглядел «Один» не так, как десяток минут назад. Запыхавшийся, потный, в криво сидящей одежде. Казак, ошарашенный обретением потерянного друга, этого не замечал.

– Мы договорились? Подъесаул мотнул головой:

– Дай погутарить с Захаркой. Как-то все…

– Сделаешь дело – заберешь друга. Казак набычился:

– Без разговора никуда не пойду. «Один» уточнил:

– А если все нормально будет, убьешь того, о ком прошу? Горовой задумался на мгновение, после чего кивнул. «Один» хлопнул в ладоши. Ответ его полностью удовлетворил.

– Отлично! Завтра поговоришь, – и, прерывая возражения. – Твой приятель устал очень, до утра все равно проспит, как мертвый. Да и тебе отдых полезен. Ты мне в силе и здоровье нужен. Стражники потащили упирающегося казака из комнаты сюзерена.

Когда дверь за пленником захлопнулась, сияющий Мардук снова хлопнул в ладоши. Из-за небольшой портьеры выскочил щуплый, немолодой слуга. Выдающийся нос, загорелая дочерна кожа, седые космы из-под алеманской кожаной шапочки.

– Мисаил, ты был прав. Они дорожат друг другом. Я слушал его эмоции – чистое искреннее чувство. Аж, завидно…

– Я всегда рад служить Лучезарному. Ваша милость – все, чего я желаю и все, за что… Мардук-Локи взмахнул рукой, обрывая поток раболепного славословия.

Перворожденный покопался в своем кошеле. Серебряный обруч со сверкающим зеленым камнем в оправе смотрелся на его ладонях игрушечным.