Так добывалась Победа

«Второй день наша артиллерия громила укрепления врага. Две линии обороны уже прорваны, осталась еще одна, последняя линия, у которой немцы отчаянно сопротивлялись. Особенно сильный огонь вели у деревни М.

Немцы занимали очень выгодные позиции на высотах. Здесь были немецкие дзоты и доты, артиллерийские и минометные батареи, а в траншеях у опушки леса засело много автоматчиков. Каждый раз, когда наша пехота поднималась в атаку, навстречу вздымался ураган огня, снова прижимавший бойцов к земле.

Командование решило пустить на поддержку пехоте группу танков. Когда солнце склонилось к западу, танкисты офицера Маслова получили приказ: «Сбить противника с высоты и очистить путь к деревне».

Машины развернулись в боевом порядке у хутора левее леса и ринулись в атаку. Начался бой, которому суждено было стать высшим испытанием в жизни гвардейца старшего сержанта Басинского и его боевых товарищей.

Аким Басинский был механик-водитель танка, которым командовал гвардии младший лейтенант Семено. Как и каждый член экипажа, он испытывал в этот момент волнение перед неизвестностью и желание ускорить развязку. Хотелось быстрее настигнуть и раздавить проклятых фашистов, причинивших столько страданий и горя нашей земле.

Первым ринулся из хутора к лесу танк Черноморова. За ним пошли остальные.

Танки мчались к немецким траншеям, на ходу извергая огонь из пушек и пулеметов. Гитлеровцы, не выдержав, выскакивали из своих окопов и бежали в лощину. Но танки настигали их. И там, где не успели совершить свое дело пулеметы, довершали гусеницы. Машины уже переваливали через бугор и на полной скорости мчались в лощину. Немцы открыли бешеный огонь. Били «тигры» и «пантеры», противотанковые и полевые орудия, виднелись характерные вспышки фаустпатронов. В этом смерче огня носились по полю наши танки, они давили немецкие пушки и пулеметы, крошили мечущихся во ржи фрицев. Грохот и скрежет железа, стоявшие вокруг, казалось, выражали предел человеческой ярости в этой неумолимой схватке. В это время Басинский ощутил удар по башне. Разгоряченный боем, он продолжал вести машину. Вдруг заметил, что заряжающий Разгонюк перевязывает командиру голову.

— Александр, ты ранен? — бросил в микрофон Басинский. — Поворачиваю назад.

— Не сметь! Приказываю — вперед! — ответил Семено и сам продолжал стрелять.

Басинский уверенно ворвался на высоту. Он все более возбуждался боем, строчил из пулемета, и фашисты падали, как срубленные колосья.

Вдруг раздался оглушительный взрыв, словно вздрогнула сама земля. Мотор заглох, все замерло. По приборам запрыгали струйки пламени, и повалил густой дым…

Бой совсем затих, когда вздрогнули веки механика и в глаза его вернулась жизнь. Заодно ощутил он острую боль. Акиму казалось, что лицо его сожжено и весь он черен, как уголь. Откуда взялись силы выбраться из люка, перевязать раны, он не мог понять. Естественно, что механик ясно сознавал: кругом были враги, а машина горела, надо было попытаться спасти машину, а с нею себя.

С трудом он заполз во внутрь танка и стал сбивать пламя одеждой и струей из огнетушителя, пока от напряжения и от удушливого дыма вновь не потерял сознание. Очнувшись вторично, Басинский услышал голоса. Немцы! Он мгновенно закрыл люк и привычным движением повернул защелку. Ему стоило большого труда напрячь зрение, чтобы заметить темнеющие во ржи фигуры немцев, но он угадал их сердцем. И точно навел пулемет.

Утром Басинский отдал себе полный отчет о своем положении. Он находился в тылу у немцев. Все, видимо, сочли его погибшим. Мотор не заводился, провода были оборваны, управление нарушено. Сам он был ранен и обожжен. Ожидать скорой помощи было трудно, видно, наши перенесли атаки на другой участок.

И механик решил действовать самостоятельно. Четыре раза он один встречал восход и заход солнца — один среди врагов. Четверо суток, превозмогая боль и усталость, он ползал по машине и чинил каждый проводок. Четверо суток без пищи, без санитарной помощи, в постоянной опасности быть обнаруженным и растерзанным, когда спасение уже, казалось, было так близко…

И когда на пятое утро мотор наконец взревел и танк, ведомый ослабевшими руками гвардейца Басинского, на полной скорости мчался к своим, — все пело в израненном, измученном теле механика, все неслось навстречу солнцу, навстречу жизни и победе».