Так добывалась Победа

В это время фашисты открывают минометный огонь. Мины ложатся буквально рядом. Падаю и бегу, падаю и бегу. Комбриг, как рассказали мне после, очень переживал за меня, боялся, что убьют.

Добежал. Правда, весь был в грязи и мокрый. А вражеская пушка возле тополей все продолжала стрелять. Комбриг и говорит Федорову:

— Уничтожь эту гадину, видишь, не дает твоей роте двинуться вперед.

Последовала команда:

— Мордвинцев, заряжай осколочным!

Тесно в танке вшестером. Мордвинцев подавал снаряд, а комбриг заталкивал в казенник. Определив дистанцию, взяв цель в «вилку», мы с трех снарядов уничтожили пушку.

Наступление второго танкового батальона возобновилось.

Наше внимание все сильнее стала приковывать канонада, что раздавалась в направлении расположения роты Любивца. Комбриг приказал мне добраться до роты и передать командиру, чтобы его танки атаковали Мосальское.

— Есть передать, — только и сказал я Фомичеву.

Он снял танкошлем, поцеловал меня и сказал:

— Надеюсь на тебя. Медлить нельзя, там люди, там решается судьба боя.

Преодолев глубокий овраг, я выбрался на конопляное поле. Вижу — дорожка. А подле нее ячейка к ячейке, и немцы ходят, а кто и сидит в окопе. Есть пулеметы на треногах, направлены в нашу сторону. Но в общем-то тут спокойно. Наши наступают в другом направлении.

Как быть? Решение молниеносное. Обойти овраг и поле и не по обочине, а посередине. Так и сделал. Иду во весь рост. Слышу, как немцы переговариваются. Кончилось конопляное поле. Справа — посадка капусты, пчельник и отдельная хатка. Слева — овраг и на противоположной стороне сруб деревенской кузницы. Добрался до кузницы. В ней никого нет. Вижу — по деревне бегают немцы, стреляют из автоматов.

Пересек дорогу, ринулся в посевы спелой ржи и пошел в направлении боя. Так и добрался до наших танков. Нашел Любивца, передал ему приказ комбрига.

Вскоре я уже сидел в командирском танке и показывал, куда вести огонь, где больше фашистов.

В сумерки Мосальское было освобождено. Доложив комбригу о выполнении приказа, я нашел свой экипаж. Федя Сурков, Александр Марченко и Саша Мордвинцев были заняты подготовкой машины. Нам предстояли новые бои.

Н. И. Черемных ПОЕЗДКА НА ФРОНТ

В конце лета 1943 года в Челябинске стало известно, что в гости к воинам нашей добровольческой танковой бригады выезжает делегация от трудящихся Южного Урала. К великой моей радости, в число делегатов включили и меня, председателя Кировского райисполкома. Радость мою и моей семьи легко было понять: в этой боевой части служили мой муж Александр Михайлович Червяков и сын Володя.

Собираясь в дальнюю дорогу, я уже в который раз перебирала в памяти события последнего года. Отчетливо вспомнила тот пасмурный февральский день, когда я узнала о том, что нам предстоит разлука. Вечером вся наша семья собралась дома: Александр Михайлович вернулся с заседания правления облпотребсоюза, сын Володя с завода «Калибр» (ему еще нужно было идти на занятия вечернего отделения института), старшая дочь Оля — с завода, Аида — из школы. Все устали, но как всегда были рады встрече друг с другом. Без умолку щебетала о своих новостях в детском садике наша малышка Люся.

Сели за стол. Люся, как обычно, забралась на колени к отцу. Я замечаю что-то новое в поведении мужа и сына, они чем-то возбуждены. Александр Михайлович вопросительно смотрит на Володю, а у того в глазах «бесенята» играют. Только я села за стол, разлила всем суп, как муж, явно волнуясь, с трудом подбирая слова, говорит:

— Мать, а ведь мы с Володей решили подать заявление о зачислении нас в Уральский танковый корпус. Как ты на это смотришь?

Все словно застыли и смотрят на меня встревоженно. А у меня сердце, кажется, остановилось, не могу передохнуть. Внутри какой-то голос протестует: «Как, оба сразу?»

Взяла себя в руки и спокойно говорю:

— Вот и хорошо, что вместе будете воевать. А нас здесь остается вон сколько, целая воинская единица, будем ждать вашего возвращения.

В начале марта оба Червякова — 47-летний отец и 18-летний сын — были зачислены в Челябинскую танковую бригаду. Я часто ездила в часть, познакомилась с командованием мотострелкового батальона. Скомплектовала для воинов библиотечку, разыскивала карманные географические атласы. В Кировском райисполкоме каждый вечер до поздней ночи мы готовили добровольцам разные подарки.

В один из мартовских или апрельских дней в райисполкоме собрались депутаты, председатели уличных комитетов, актив. Народу в зале так много, что иголке негде упасть. Тишина. По праву председателя райисполкома я читаю Наказ добровольцам. Душат слезы. Не узнаю свой голос. У присутствующих по лицам тоже текут слезы. Но никто их не замечает, не стыдятся даже мужчины.