Так бывает (СИ)

Ехать им недолго, но он и сам успел разомлеть от тепла, исходящего от прижатого к нему тела Тани. И таки не сдержался, прижался лицом к ее макушке и просто дышал, вспоминал это ощущение ее запаха на себе, наслаждался этим мгновением спокойствия и тишины.

Но, как оказалось, Таня не спала, просто затаилась.

В какой-то момент все ее тело вмиг напряглось и застыло, будто она ждала чего-то от него. Дима молчал, не хотел нарушать этот хрупкий и удивительный момент спокойствия между ними.

Таня вдруг подняла голову к нему выше и заглянула в лицо, и он мог поклясться, что никакой пьяной она не была. Зеленые глаза были удивительно серьезными и сосредоточенными.

Она аккуратно высвободила свою руку из его ладоней, и прижала ту к его лицу.

- Небритый, - тихо заметила, но так и не убрала своей теплой ладони от его лица. А он не удержался, прижался крепче, потерся о ее нежную кожу.

- На дворе уже светает, вот и отросло, - прижал своей ладонью ее руку к себе еще крепче, еще ближе, кожа к коже, но ему мало. Мало этого ощущения.

И по ее чуть открытым губам, взволнованному дыханию, понял, что и ей мало этой ласки.

- Почему ты такая, Таня? Почему?

- Какая такая? - после его слов она насторожилась, и снова замерла, как лань, перед тем как сорваться с места от своего охотника.

Не хотел, не осознавал, но руки на чистом рефлексе стиснули ее со всей силы, чтобы не убежала. На ходу из машины не сиганет, но мало ли?!

- Вот такая, - заправил локон, упавший ей на лицо, - Такая моя, единственная, любимая, и такая упрямая, а?

- Не знаю, Дима, вот такой выросла. А ты?

- Что я?

- Почему ты такой?

- Какой? - переспросил требовательно, а сам замер в ожидании. И, кажется, весь мир остановился вместе с ним.

Она приподнялась, и теперь их лица были на одном уровне. Глаза в глаза. Губы к губам.

Воздух в машине вдруг стал разряженным и слишком жарким.

У него дыхание перехватило от ее жаркого взгляда, а Таня, не будь она все же немного пьяная, так бы и не решилась к нему прикоснуться. Но она была пьяная, поэтому, облизнув губы, наклонилась к нему, убирая между ними всякое расстояние. И застонала, когда он ей с жаром ответил.

Смял ее губы. Рыкнул на нее, чтобы не мешала ему своей инициативой. И с упоением начал облизывать ее губы, слегка покусывая, пить ее дыхание, наслаждаться сладким привкусом вина. Но Таня, не была бы его, если бы спасовала, и уже он еле сдерживал дрожь собственного тела и рокочущий внутри стон, от ее проворного натиска требовательных губ и языка.

Откуда нашел в себе силы отстраниться?! Не знал ответа, но если бы не прекратил ее так откровенно целовать, и мять руками нежную кожу под жакетом, то, та единственная пуговица на нем их бы не спасла.

- Какой такой, любимая? Ты не ответила.

Зеленые глаза были затуманены страстью, и реальность плохо осознавали, но Таня сморгнула это наваждение, глубже вздохнула.

- Почему я без тебя не могу спать? Почему мне без тебя трудно дышать? - она шептала ему в шею, и он не мог понять, отчего его начало колотить, от этого жеста или от ее слов? - Почему, несмотря на все, я умираю при мысли, что ты больше не мой? Почему ты такой, Дима?

Она не требовала от него ответа, скорей просто риторически спрашивала, да и ответа у него не было. Сам не знал, за что ему досталась такая женщина.

Только снова обнял ее, его уже не останавливали зрители в машине. Руки забрались под жакет, обхватили тонкую талию и замерли.

Он грелся о тепло ее кожи. Впитывал давно забытое ощущение.

Этот момент,- он был прекрасен. Невероятно прекрасен. Он, после очень долгой дороги, наконец-то, вернулся домой,- вот что за чувство горело в душе и грело ладони.

Таня тихо вздохнула и повалилась на него. Расплавилась в его объятиях.

Не заметил, как приехали.

А вот, как Дима и остальные вытаскивали эти полумертвые тела из машины, и тащили в квартиру Маришки,- это было эпично.

Похватали на руки этих красавиц, а про обувь как-то все забыли.

Пришлось шарить по полу машины в поисках туфлей и босоножек, сумочек и телефонов.

Домработница Мариши встретила эту честную компанию охами-вздохами, причитаниями и смехом.

Короче, они благополучно сгрузили сие тела на огромную кровать, и оставили хлопочущую домработницу избавлять этих красавиц от одежды.

Последним, свою ношу заносил Сава, но был при этом настолько довольным, что Дима, молча, его, в дверях пропустил вперед, и не спешил задавать какие-либо вопросы. Да и после, тоже, тот настолько быстро ретировался со своими ребятами на улицу, что смысла не было что-то спрашивать. Будто сам Дима не кайфовал от того, что держал свою женщину в руках, чувствовал, как она тихо дышит ему в шею, ощущал, как бьётся ее сердце.

Шаха он понимал прекрасно.

Дима в последний раз заглянул в спальню, поправил на Тане одеяло и убрал светлые пряди волос с лица. Поцеловал в лоб и ушел.

Ему еще домой ехать и поспать хотя бы часок, но эту ночь он не забудет никогда. Не потому, что ему было ужасно весело или еще что-то в этом роде.

Просто, он впервые видел Таню такой, откровенно счастливой, потому и запомнит эту ночь.

Ему есть к чему стремиться.