Так было…(Тайны войны-2)

Потом началась подготовка. Жюля заставили стрелять из бесшумного пистолета с натянутым на ствол резиновым надульником, прыгать с парашютом, возиться со взрывчаткой, изучать детонаторы, учили пользоваться картой и компасом. Месяц Бенуа провел в «Патриотик скул» — в британской разведывательной школе под Лондоном — и только ближе к лету очутился в кабине самолета по пути к поместью тестя месье Буассона.

А перед самым отлетом, как раз накануне того дня, когда Бенуа отправился в подневольное путешествие, он узнал потрясающую новость. Только глубокая озабоченность предстоящим полетом не позволила Жюлю оценить ее по достоинству. Когда Бенуа в отвратительном настроении зашел в Карлтон Гарден попрощаться с друзьями, одни из приятелей отозвал его в сторону и таинственно прошептал:

— Знаете, Жюль, когда вы вернетесь, возможно, никого из нас уже не застанете в Лондоне… Имейте это в виду. Как бы вам не пришлось добираться в Москву…

— То есть как?

— Очень просто: наш генерал де Голль так раздражен поведением англичан и американцев, что решил порвать с Лондоном и переселиться в Москву… Генерал уже говорил по этому поводу с советским послом Богомоловым.

— Ерунда! — воскликнул Бенуа, — Нелепая выдумка.

— Уверяю вас, — настаивал приятель. — Генералу стало известно, что американцы хотят занять Дакар и оборудовать там военную базу, а британцы намерены захватить Нигер… Не кажется ли вам, месье Бенуа, что именно здесь надо искать причину неудачи нашей дакарской операции. Кому-то было невыгодно допускать свободных французов в Дакар. Потом всё попытались свалить на адмирала Мюзелье… Генерал де Голль заявил, что, если американцы или англичане осмелятся захватить французские владения, он порвет с ними и попросит пристанища в России — себе и своим войскам.

— А быть может, наш генерал завел разговор с Богомоловым, чтоб повлиять на западных союзников? Отъезд де Голля в Москву вызвал бы грандиозный скандал. Черчилль Рузвельт на это не пойдут.

— Вот уж не знаю…

Приятель Жюля занимал весьма скромный пост в окружении генерала де Голля, но он имел великолепные связи и, пожалуй, лучше других был во многом осведомлен. Бенуа часто пользовался его информацией. Но на этот раз мысли обозревателя отвлекало другое — перед рассветом ему предстояло отправиться в неизвестность… во Францию…

Жюль совершенно потерял счет времени. Он не мог бы сказать, сколько длилось их путешествие. В дверях кабины управления появился штурман, дал сигнал приготовиться. Старший группы месье Франсуаз поднялся с места, то же самое сделал радист, а Бенуа никак не мог оторваться от жесткого сиденья. Его вдруг охватила невероятная слабость.

Третий член экипажа открыл люк, пододвинул один из пакетов, остальной груз летчики должны были сбросить где-то в другом месте. Радист сел на край, свесив над разверзшейся бездной ноги. Он прыгал первым. То же самое сделал и Бенуа. Летчик выключил мотор, и самолет начал планировать, теряя высоту. Не утерпев, Жюль глянул вниз, где в едва различимом сереющем мраке наплывала земля, и тут из его головы исчезло все, чему учили его несколько месяцев. Он не слышал лаконичной команды Франсуаза: «Пошел!», не заметил, как исчез сидевший с ним рядом радист, как Франсуаз уже нетерпеливо повторил: «Да пошел же, пошел!» Но Бенуа, стиснув в руке вытяжное кольцо, не двигался с места. Он не мог позже припомнить — сам ли он оторвался от самолета или кто-то подтолкнул его сзади.

Свист ветра в ушах и нарастающая скорость падения привели парашютиста в чувство. Что есть силы, обеими руками Бенуа рванул вытяжное кольцо, но парашют не раскрывался.

Прошла какая-то секунда, показавшаяся вечностью. Жюль был совершенно уверен, что погибает, хотел крикнуть, но, как во сне, перехватило дыхание. С поразительной ясностью встало в памяти то насекомое, что разбилось о лобовое стекло машины, когда перед войной он ехал на линию Мажино. Вот сейчас и он так же влепится в землю, превратится в такую же кляксу. У саранчи были зеленые внутренности, а у него… Вдруг кто-то грубо встряхнул его за шиворот, и Бенуа повис в воздухе. Вздох облегчения вырвался из его груди. Парашют раскрылся нормально, но Жюль все еще ощущал пережитый страх. Он забыл о стропах, о лямках, о том, как ими пользоваться, и мешком свалился в густой кустарник, поцарапав лицо и руки.

Непослушными пальцами Жюль отстегнул карабины и бросился в сторону. Бенуа показалось, что его преследуют. Судорожно начал вытаскивать пистолет. В серой-темноте ничего не было видно.

— Месье Бенуа, это вы? — услышал он голос радиста. — Где месье Франсуаз?

— Не знаю…

В стороне послышался тихий свист. Радист ответил. В темноте вспыхнул и погас красный огонек сигнального фонарика.

— Какого черта он зажигает свет! — проворчал Бенуа.

Вскоре все трое собрались вместе. Франсуаз приказал прежде всего собрать парашюты. Их замаскировали старыми листьями. Долго искали сброшенный груз и тоже спрятали, прикрыв сверху валежником. Сняли с себя шлемы и комбинезоны.