Так близко, так далеко...

С тех пор, как мы завели дачу, жену преследует один и тот же кошмарный сон. Ей снится изобилие в соседских огородах. Гроздья красных помидоров сгибают там кусты, кабачки величиною с месячных поросят белеют в грядках, курчавится цветная капуста. А наш огород мёртв. Голая земля потрескалась от жары, чахнет всё ещё пригнутая малина, пустою гробницей зияет парник. И хотя, проснувшись, жена вспоминает, что сделала всё не хуже людей — успела вовремя вскопать, засеять и обиходить свой участок, сон повторяется снова и снова. Он прямо измучил жену. И меня тоже. Жена всегда была мастерица видеть кошмарные сны, но раньше хоть было какое-то разнообразие. Однажды ей, помню, приснился сон весьма даже романтичный: как будто она террористка, бросила бомбу в какую-то королеву с шестимесячной завивкой, ехавшую на слоне, королева не пострадала (они всегда почему-то не страдают), а вот слону оторвало хобот. И жену, естественно, собираются казнить. Если она не пришьёт хобот обратно. Кое-как ей удалось проснуться — за минуту до казни.

Огородный же кошмар казнит её каждую ночь. А теперь он и сбываться начал: люди вон урожай собирают, а у нас всё ещё одни зелепутки,

Неожиданно история с огурцом взволновала свояка, который до этого вообще никакой растительности вокруг себя не замечал. Он забрался в огуречную грядку и, пока женщины всполошенно атукали на него, отыскал целых два огурца. Вполне приличных. У одного даже бочок успел слегка пожелтеть.

— Так у нас что, и помидоры тоже будут? — спросил изумлённый свояк. — Вы помидоры-то сажали?

— Здравствуйте! — гордо ответили женщины (они, конечно, проглядели огурцы, но теперь делали вид, что ничего такого не произошло). — Разуй глаза-то. А за домом что? — И сунули свояка носом в помидорную плантацию.

Свояк, воздев к небу руки с зажатыми в них огурцами, издал торжествующий клич. Наконец-то он был отмщён. И пусть не знали про это его обидчики. Важно, что знал он сам.

Нынче весной свояка жестоко оскорбили. Нанесли удар по его достоинству и убеждениям.

Случилось это на базаре, куда свояк был послан купить килограммчик-другой ранних помидоров. Получил он такое поручение впервые за последние двадцать пять лет — и, конечно, не узнал базара. Свояк помнил ещё шумные послевоенные «толчки» смешанного промтоварно-продуктового направления, где торговались до хрипа, до битья шапками оземь, а тут увидел прекрасное крытое помещение вроде хоккейного стадиона с множеством культурных прилавков и спокойными интеллигентными очередями. В одну такую очередь, к весёлому южному человеку, он и пристроился.

Очередь, между прочим, неплохо двигалась. Продавец — товарищ, видать, опытный — взвешивал быстро. И не мелочился. Если, допустим, вес граммов на пять перетягивал, он не менял помидор на другой, помельче — отпускал так, с походом. Но, с другой стороны, и покупателям не разрешал копаться, выбирать. Да собственно говоря, и выбирать-то особенно не было нужды. Помидоры товарищ предлагал довольно ровные и мало побитые. Если учитывать длительный перелёт их в наши края, то можно сказать, вообще целые. Так что задержек не возникало. Пока не приблизился к продавцу свояк.

— Почём помидорчики? — спросил он.

Продавец, хотя и удивился, но всё же ответил:

— Пять рублей.

— А как отдать? — прищурился свояк.

Продавец рассмеялся, оценив шутку, и соответственно ответил:

— А отдам за семь.

— Хм, — сказал свояк, перебирая помидоры — Рубля два с полтиной я бы за эту гниль ещё дал.

Продавец, сообразив, что свояк не шутит, а, может быть, намеренно издевается, оскорбился.

— Где гниль?! Это гниль, да?! — он схватил один помидор и сунул его под нос покупателю. — Совесть имеешь-нет?.. Эт-та отборный помидор! Самый лучший! Подарочный! Его самому кушать нельзя. В больницу нести — передачу. Любимой девушке — на день рождения...

Некоторые в очереди тоже заволновались: гражданин, мол, вы берёте или не берёте? Если брать — то берите, а не брать...

— Ну, хорошо, — свояк решил маленько накинуть. — Два восемьдесят — и по рукам.

— А по рогам не хочешь? — окрысился продавец.

— Зря сердишься, хозяин, — миролюбиво сказал свояк. — Я хорошую цену даю.

— Иди воруй, — буркнул хозяин. Он уже взвешивал помидоры другому покупателю и на свояка не глядел.

Свояк отошёл. Он тоже себя битым волком считал: помнил, что в таких ситуациях не штурмом брать надо, а медленной осадой. Минут пятнадцать он погулял между рядами и опять подкатился как ни в чём не бывало.

— Ну что, хозяин, не надумал?

— Чего я не надумал? — спросил продавец, успевший уже забыть про инцидент.

— По два восемьдесят не надумал? — напомнил свояк.

Тогда продавец узнал его, всё вспомнил и аж затрясся.

— Ннна! — сказал он, схватив в каждую руку по большому помидору и стиснув их так, что семечки потекли. — Н-на — ешь!.. Только уйди! Не могу смотреть на тебя! Рожа твоя противная, как у собаки!

Тут уж и вся очередь возмутилась:

— Действительно, чокнутый он, что ли?

— Гляди-ка, торгуется ещё! Торгаш выискался,

— С Луны, видать, сорвался...

— Точно. Ископаемый какой-то.

— Да он замороженный лежал! — крикнул один остроумный товарищ.