Так берегись

– Да, я тоже об этом подумала, – кивнула Агата. – Не сразу, но постепенно дошло. И тогда я решила: ладно, если я для тебя – не единственная во Вселенной, пусть ты тоже будешь для меня не единственным. Так честно. Значит, мне понадобятся лучшие на свете друзья. Буду проводить с ними время, пока ты занят своими удивительными чудесами. А если однажды придёшь, они тебе тоже понравятся, потому что – ну, сам говоришь, я лучше всех в мире. А они – это тоже в каком-то смысле я. Мне кажется, когда человек придумывает других людей, не каких попало, для смеха, или там, не знаю, остроты сюжета, а идеальных, прекрасных, рядом с которыми сам хотел бы жить, он берёт за основу себя. По крайней мере, я не представляю, как можно иначе. Во-первых, себя я знаю. А во-вторых, будем честны, лучше меня для меня самой никого в мире нет!

– Ты совершенно права, – невольно улыбнулся я.

– Хорошо, что ты со мной согласен. Потому что я именно для этого взяла твою силу. Чтобы у меня появились друзья. Люди – это не вино, не книжка и не пирог. Очень много надо магической силы, чтобы их создать. У меня столько не было. После того, как я решила больше не забирать твою силу, её, честно говоря, почти ни на что не хватает. Ни на какие дополнительные чудеса. И это сразу понятно, как только попросишь: отказ ощущается, как мягкий удар изнутри. Если что, я не жалуюсь, самое главное чудо со мной уже случилось: я после смерти не умерла. И поезд никуда не исчез, и ветер приносит солёный запах океана Кэймоши, окружающего Империю Ар-Йетомайри, аромат цветущих склонов доброго вулкана Юшатты, белую пыль с Драконьих гор, на это твоей силы хватило, грех продолжать её отбирать. Но на друзей я взяла, потому что больше всего на свете хотела, чтобы они появились. Больше не буду так делать, честное слово. Прости.

Не то чтобы я ждал от Агаты формальных извинений. Но именно это её «прости» окончательно примирило меня со случившимся. Как-то расставило всё на места. Ну и заодно дало мне надежду, что подобные происшествия будут повторяться не слишком часто. Вряд ли Агата захочет поселить в своём поезде целые сотни вымышленных друзей. И добавить к составу десяток плацкартных вагонов, чтобы их разместить, – подумал я и рассмеялся, представив, как вымышленные друзья получают в порядке очереди вымышленное постельное бельё у похмельного вымышленного проводника.

– Ты чего смеёшься? – спросила Агата. – Ты учти, я же не всегда твои мысли слышу. Иногда да, иногда нет. И сейчас, например, не знаю, о чём ты думаешь.

– И хорошо, что не знаешь. Глупости всякие крутятся в голове.

Обнял её, как давно хотелось, уткнулся носом в её плечо. Спросил:

– А у тебя за окнами всегда ночь?

– Не всегда. Но часто. Ночи здесь почему-то гораздо длинней дней. Может быть, потому что мне всегда больше нравилось ехать в поезде ночью? Все спят, никто не мешает, за окном в темноте проплывают огни… И вот прямо сейчас – видишь, какое сияние там, вдали? Думаешь, это фонари такие яркие? Ошибаешься! Это Шамборхан, удивительный город, где осветительные приборы не нужны. Люди из Шамборхана светятся сами, ярче, чем ты, лучше любых фонарей, причём чем дольше живут, тем сильнее светятся, а умирая от старости, целиком превращаются в свет и некоторое время сияют, как огромные звёзды над городом, чтобы близкие не огорчались, а потом понемногу разлетаются по каким-то своим делам, о которых живые не знают, только догадываются, что лучше и интересней ничего в мире нет.

Я представил этот последний утешительный свет, привет из будущего бессмертия, в котором все станут беспечными весёлыми звёздами – хотел бы я сам после смерти так засиять, чтобы никто обо мне не печалился – и сказал:

– Ты всё-таки очень добрый демиург.

– Когда как, – усмехнулась Агата. – Могу спорить, что суровая жизнь колдунов на Тёмном материке Чобамбайя не понравится никому, кроме меня.

Я открыл рот, чтобы спросить: «А там не холодно?» Потому что если тепло, я тоже согласен на всего семь светлых солнечных дней в году. А если там лютая стужа, тогда без меня, пожалуйста. Но начав говорить, обнаружил, что Агаты уже нет рядом. И я больше не еду в поезде, а сижу в серебристой траве под сияющим ярко-лиловым небом Тёмной Стороны. Час прошёл, и я вернулся, как договаривались. Чуть раньше, чем мне хотелось бы, но лучше уж так, чем вообще никогда.

– Какое всё-таки счастье, что ты меня так бережёшь! – сказал я вслух. – И вообще, какое же счастье – всё сразу. Моя жизнь, и то, что я сейчас здесь сижу, и поезд, и Агата, и люди, сияющие после смерти, и этот её Эль-Ютокан. Знаешь, что такое Эль-Ютокан? Крепость на границе между мирами, где основная обязанность стражников – веселиться, чтобы избыток их радости доставался соседним мирам. Я бы такого в жизни не выдумал, а она, представляешь, да. Такая удивительная девчонка эта Агата, жалко, что умерла; круто, что не совсем умерла… Слушай, а я же для тебя, наверное, примерно как для меня Агата? Прикольная штука, которая очень нравится и без тебя пропадёт, а это было бы невыносимо, потому что таких больше нет?