Тайный заговор Каина

Я позвонил в госпиталь. Ответил детектив. Когда я спросил, что делает фрау Ломбард, он сказал, что она читала мою записку, ждала моего визита и чувствует себя хорошо.

Я позвонил Мински в «Стрип», сказал ему, где я остановился и дал ему номер своего телефона.

— У тебя все в порядке?

— Да. Как чувствует себя Ванесса?

— Она в паре с Корабелль. Они все еще репетируют с анакондой. Я уверен, номер у них будет о’кей. Ванесса намерена написать Паносу. У нас здесь есть также два детектива. Они находятся в баре. Мне, в самом деле, так гораздо спокойнее. Пока все тихо. А что нового у тебя?

— Делакорте в тюрьме.

Я вкратце рассказал ему, что произошло.

— Ричи, — сказал Мински, — когда я слушаю тебя и думаю о нас, о нашем будущем, у меня возникают самые зловещие предчувствия.

— У меня тоже.

— Ты сам понимаешь, в какое дело мы впутались. Выбраться из него теперь так просто не удастся ни тебе, ни мне. Ричи, мой мальчик, ни твой Парадин, ни кто иной не в силах предотвратить нависшую над нами опасность. Поэтому пусть не дремлет твой инстинкт самосохранения. Я заклинаю тебя, будь осторожен, будь хитер, ни на миг не расслабляйся.

— Я знаю, Борис, и чувствую опасность так же остро, как и ты. Я сделаю все возможное, чтобы не лишиться головы, по крайней мере раньше времени.

— Что ж, тогда пока, Ричи.

Я спокойно сидел в кресле, время от времени наполняя свой бокал и прислушиваясь к завыванию ветра. Примерно в час ночи я стал гадать, куда девался Вернер. А к двум часам ночи я был совсем пьян, а брат все не возвращался. Он пришел только в три часа и вошел без стука. Лицо его было мертвенно-бледным, губы плотно сжаты. Он сбросил пальто на кушетку, приготовил себе виски, выпил залпом, налил еще, после чего упал в кресло, пристально глядя на меня.

— Ричи, мой мальчик, — сказал он, положив ноги на стол. — Это было долгое путешествие изо дня в ночь. И путешествие еще не кончилось. Фактически оно только начинается.

— Что ты хочешь этим сказать? — Я почувствовал, что ум мой прояснится, если я выпью еще, но на этот раз только чистого неразбавленного содовой виски.

— Итак, — сказал Вернер, — стало быть, Делакорте в тюрьме.

— Откуда тебе известно, что его зовут Делакорте?

— Я же отсутствовал некоторое время, не так ли? Надеюсь, ты заметил, что оставался здесь некоторое время один? — Брат смерил меня презрительно-насмешливым взглядом. — Пока ты тут проводил время в обществе очаровательной собеседницы, — Вернер взглянул на почти опустевшую бутылку виски, — у меня произошла интересная встреча.

— С человеком в кожаном пальто?

— И с ним, и с другими. Так что, Ричи, мой мальчик, извини, но это значит, что для тебя есть работа. Очень много работы. И очень трудной.

— Не понимаю.

— Выпей еще. Тебе нужно выпить, и мне тоже. Я никогда не оказывался в таком кошмарном положении. Только ты можешь мне помочь. И ты поможешь. Ты вытащишь меня из этой ямы, в которой я очутился, освобождая Делакорте.

— Откуда?

— Из тюрьмы, идиот. Его надо вытащить оттуда, и чем скорее, тем лучше. И сделать это предстоит тебе!

— Я позвоню, чтобы тебе прислали врача, — сказал я.

— Мне врач не нужен, милейший братец. Я в полнейшем здравии и уме. Ты сделаешь все, о чем я тебе сказал. Это не легко и небезопасно. Но ты справишься с этим. Ты сделаешь это. А если нет, то сам окажешься в тюрьме за мошенничество. Неоднократное злостное мошенничество!..

Вдруг зазвонил телефон.

Мински, сидя за письменным столом в «Стрипе», заканчивал писать записку, которая должна была быть доставлена вместе с красивой темно-коричневой норковой шубой, купленной для Рашель по случаю двадцатипятилетней годовщины их свадьбы. Он намеревался посетить санаторий «Хорнштайн» и провести там целый день со своей женой, которая часто выражала желание иметь норковую шубу, но прежде Мински игнорировал это ее желание.

— Зачем Рашель нужна норковая шуба? — часто спрашивал он меня. — Объясни мне зачем, и я сейчас же куплю ей эту шубу.

Я не мог привести достаточно веский аргумент, зато Ванесса мгновенно убедила Бориса в необходимости этой покупки.

— Нет и не может быть на это достаточно веских оснований, Борис. Ты просто любишь Рашель, у тебя есть деньги, и ей нравится норка! Так подари же ей шубу без всяких оснований, а только из любви к ней.

Мински поцеловал Ванессу в лоб.

— Ты прелесть! Всегда нужно просить совета у женщин.

Теперь желание Рашель было выполнено. Мински с удовольствием взглянул на дорогую шубу, лежавшую на потрепанной кожаной кушетке. Затем он посмотрел на Ванессу, одетую в черное вечернее платье. Она сидела за моим столом, поглощенная сочинением письма Паносу, а рядом с ней лежал французский словарь. Мински улыбался, но глаза его, как всегда, оставались серьезными. Ванесса хотела написать лишь краткое письмецо, а дописывала теперь уже пятый лист почтовой бумаги.

Прищурив глаза, Мински посмотрел сквозь зеркальную стену в зал. Корабелль, очень похожая на Ванессу, такая же высокая, белокурая, голубоглазая, танцевала с Петрой Шальке. Лесбиянка тесно прижимала к себе полуобнаженную девушку.