Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Статья 5. Настоящий Договор подлежит ратифицированию в возможно короткий срок, после чего договор вступает в силу.

Постскриптум. Настоящий пакт действителен лишь при одновременном подписании особого протокола по пунктам заинтересованности Договаривающихся Сторон в области внешней политики. Протокол составляет органическую часть пакта».

Уже при первом взгляде на советский проект видны его проработанность и ориентация на общепринятые правовые нормы. Создается впечатление, что он был подготовлен загодя. Текст был немедленно передан в Берлин.

Сопровождаемый многочисленной свитой, Риббентроп вечером 22 августа вылетел из Берлина. После остановки в Кенигсберге, где бессонная ночь прошла в подготовке к переговорам, делегация прибыла в Москву. На аэродроме ее встречали заместитель наркома Потемкин (переводчику Шмидту его фамилия казалась подтверждением нереальности происходящего), шеф протокола Барков, немецкий и итальянский послы. Нацистские флаги пришлось позаимствовать на студии «Мосфильм», где их использовали в пропагандистских фильмах. Риббентроп разместился в здании бывшего австрийского посольства, ныне принадлежавшем Германии, и после завтрака отправился в Кремль. Там его уже ждали — не только Молотов, но и Сталин, принимавший участие в переговорах с самого начала, что первоначально не планировалось. Удивился даже видавший виды Хильгер: «Это был шаг, рассчитанный на то, чтобы вывести министра из равновесия; это был намек, что пакт будет заключен теперь или никогда».

Около двух часов утра в четверг 24 августа 1939 г. советско-германский договор о ненападении был подписан и в то же утро опубликован в «Правде» (разумеется, без секретного дополнительного протокола). За основу был принят советский проект от 19 августа, воспроизведенный почти дословно, но с двумя важными дополнениями, вставленными между 2-й и 3-й статьями:

«Статья 3. Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.

Статья 4. Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны».

Они были взяты из одобренного Гитлером текста, который привез с собой Риббентроп. Статья о консультациях вызывала в памяти Антикоминтерновский пакт. Статья о неучастии во враждебных блоках фигурировала в разных проектах германо-итало-японского альянса и должна была, с одной стороны, предупредить выступление СССР в союзе с Великобританией и Францией на стороне Польши, а с другой, успокоить Москву относительно возможных действий Германии в поддержку Японии (бои на Халхин-Голе все продолжались). В ходе переговоров Сталин основательно поработал над текстом, прежде всего сняв пространную идеологическую преамбулу Риббентропа как чрезмерно риторичную:

«Вековой опыт доказал, что между германским и русским народом существует врожденная симпатия. Жизненные пространства обоих народов соприкасаются, но они не переплетаются в своих естественных потребностях. Экономические потребности и возможности обеих стран дополняют друг друга во всем.

Признавая эти факты и те выводы, которые следует отсюда сделать, что между ними не существует никаких реальных противоречивых интересов, Немецкая Империя (Рейх) и Союз Советских Социалистических Республик решили построить свои взаимоотношения по-новому и поставить на новую основу. Этим они возвращаются к политике, которая в прошлые столетия была выгодна обоим народам и приносила им только пользу. Они считают, что сейчас, как и прежде, интересы обоих государств требуют дальнейшего углубления и дружественного урегулирования обоюдных взаимоотношений и что после эпохи помутнения теперь наступил поворот в истории обеих наций».

После внесения нескольких технических поправок (внимательность Сталина к мелочам и точность его формулировок восхитили Хильгера) работа закончилась оперативно и без особых дискуссий. Переговоры о секретном протоколе — соглашении о разделе сфер влияния в Польше и Восточной Европе в целом — потребовали дополнительного согласования с Берлином. Сталин хотел включить в советскую сферу порты Либава (Лиепая) и Виндава (Вентспилс), на что Гитлер немедленно согласился. Подготовить итоговое коммюнике тоже не составило большого труда.