Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

Часть японских дипломатов и военных на протяжении всех 1930-х годов считала благожелательный нейтралитет СССР необходимым условием успешного осуществления экспансии в Китае, хотя, разумеется, и они опасались коммунистической пропаганды. После «пакта Молотова — Риббентропа» на просоветские позиции встала группа влиятельных сторонников союза с Германией против «англосаксов». Идея «континентального блока», которую они пропагандировали, на протяжении ряда лет — когда открыто, когда в завуалированной форме — разрабатывалась на страницах «Zeitschrift fur Geopolitik» с середины двадцатых годов, так что статьи Зорге в этом журнале нисколько не противоречили его генеральной линии. Как коммунист он мог испытывать сомнения (вопрос открытый) относительно союза Советской России и нацистской Германии в варианте «пакта Молотова — Риббентропа». К перспективе же альянса СССР и Японии он относился скептически даже после урегулирования конфликта на Халхин-Голе, когда голоса в его пользу стали раздаваться открыто. «В японско-русских отношениях, — писал он 16 сентября 1939 г. во „Франкфуртер цайтунг“, — начался, казалось, принципиальный поворот, аналогичный повороту, уже совершенному Германией и Советским Союзом. Казалось, что Японии стало также ясно, что ее главным противником в Восточной Азии является Англия, а не Советский Союз. Однако дело пока ограничилось по меньшей мере локальным перемирием… Тенденция признать главным врагом японской политик в Китае Англию и поставить себе задачу „успокоение“ отношений с Советским Союзом проявляется теперь все яснее, в том числе и в армии. Однако этим кругам, начинающим понимать правильность взятого Германией нового внешнеполитического курса, пока еще приходится проявлять известную сдержанность по отношению к противникам их былой и нынешней внешнеполитической переориентации».

В необходимости не просто предотвращения войны, но достижения благожелательного нейтралитета между тремя странами Зорге не сомневался никогда. Это видно из его публикаций, имевших немалую — и, главное, влиятельную— аудиторию. 13 ноября 1940 г. он поместил во «Франкфуртер цайтунг» исключительно важную статью «Большой поворот. „Ревизия“ японской внешней политики в связи с Тройственным пактом», которую следует привести целиком.

«Правительство Коноэ в течение первых двух месяцев пребывания у власти приняло важное решение, перед которым уже стояли три предшествовавших японских правительства (Хиранума, Абэ и Енаи. — В.М.). После этого решения, которое нашло свое выражение в Тройственном пакте, Япония на сегодняшний день прошла уже значительное расстояние по своему новому внешнеполитическому пути. С падением кабинета Енаи — Арита в июле этого года рухнула последняя попытка удовлетворить растущие притязания Японии на „жизненное пространство“ под знаменем „традиционной внешней политики Японии“, т. е. в духе взаимопонимания с англо-американскими державами. Считают, что уже конфликт в Китае лишил реальной почвы складывавшуюся на протяжении десятилетий внешнеполитическую традицию Японии, ибо напряженность между Японией и ее двумя „традиционными друзьями“, которая прежде проявлялась лишь изредка, вылилась в ходе китайской войны в неразрешимые противоречия. А европейская война и большие политические успехи Германии и Италии сделали из этой внешнеполитической традиции ошибку, которая поставила под угрозу саму реальность японской экспансии.

Однако сила воздействия старой внешнеполитической ориентации, чрезвычайная важность поворота в политике, нацеленного на союз с Германией и Италией, вызвали на короткое время среди японских руководящих кругов определенные колебания и страх перед последним решительным шагом. Некоторые влиятельные слои, особенно те, которые неохотно признавали конец традиционной внешней политики страны, сочли себя обязанными рекомендовать новую ориентацию, которая была призвана дать возможность Японии в гордом одиночестве, не вступая в союз ни с одним из двух больших противоборствующих лагерей, пожать плоды великой борьбы в Европе. Эта концепция опиралась на то, что Германия после заключения пакта о ненападении с Советским Союзом слишком сосредоточилась, дескать, на борьбе в Европе, чтобы у нее вообще остались время и интерес заниматься Восточной Азией и поддержанием тесных отношений с Японией. Однако эти утверждения в середине сентября были опровергнуты ясными доказательствами немецкой готовности к сотрудничеству. Тем самым прошло и время колебаний для Японии. За какие-то две недели был подписан Тройственный пакт. Курс на новую внешнюю политику был взят при помощи новых методов и при активном содействии руководства японской армии и флота.