Тайный сговор, или Сталин и Гитлер против Америки

«Но Германский октябрь не состоялся, — вспоминал на склоне лет выдающийся историк Николай Полетика, в те годы работавший в иностранном отделе „Ленинградской правды“. — Вопреки надеждам и чаяниям Зиновьева (главы не только Коминтерна, но и ленинградских коммунистов. — В.М.) и других руководителей Коминтерна германские рабочие за очень малыми исключениями (в Гамбурге на баррикадах во главе с Тельманом сражалось всего несколько сот рабочих) не подняли оружия против германского правительства… Это было провалом Зиновьева… На конгрессе (V конгресс Коминтерна, состоявшийся в Москве 17 июня — 8 июля 1924 г. — В.М.) выяснилось, что сама германская компартия была „липовой“, по крайней мере, в отношении своей численности. „Липовыми“ были и боевые дружины, которым Коминтерн присылал деньги на покупку оружия… Многие ячейки и боевые дружины просто не существовали, и средства, отпущенные Коминтерном, фактически — советским правительством, были попросту растрачены… Вернувшиеся из Германии „советские специалисты“ по подготовке революции представили плачевные отчеты об отсутствии революционных настроений среди германского пролетариата. Конгресс Коминтерна принял резолюцию о большевизации западных компартий и превращении их в „партии нового типа“ по образу ВКП(б). Это значило, что пока для революции не будут подготовлены кадры, действительно способные осуществить революцию, необходимо отказаться от разного рода выступлений и путчей, обреченных на неуспех» (7).

Вместо «германского Октября» победил рейхсвер. Одновременно в Мюнхене был подавлен «пивной путч», который устроили известный на всю страну генерал Людендорф и местный националистический агитатор Адольф Гитлер. В Москве, как и в других столицах, последнему событию должного внимания не уделили. Незадолго до путча американский журналист Джордж Вирек — немец по национальности, звавшийся также Георгом Фиреком, — взял у Гитлера одно из первых интервью, предрекая ему всемирную известность, но не смог напечатать его нигде кроме собственного журнала «American Monthly» — сюжет не заинтересовал никого из издателей.

Всю вину за провал германской революции возложили на Радека, который оправдывался: «Мы — сторонники реальной политики и должны приветствовать немецкое правительство, которое имеет силу и стоит на своих ногах. Рабочее правительство, искусственно созданное в Германии советскими руками, было бы слабым. Союз Советов не стремится к таким фокусам, которые могут только помешать русской революции. Укрепление Германии соответствует интересам Союза Советов, так как оно создает противовес англосаксонскому империализму» (8).

Звезда Карлуши начала закатываться. В 1924 г. его вывели из ЦК и ИККИ, но оставили жить в Кремле, в утешение назначив членом ЦИК и ректором Коммунистического университета имени Сунь Ятсена (в 1923 г. Радек недолго заведовал Восточным отделом ИККИ). В это время он сблизился с Троцким: не случайно среди революционной китайской молодежи, приехавшей в СССР «учиться революции», оказалось так много троцкистов (9). Тогда же Радек приобрел известность как «автор остроумных анекдотов, которых никогда не говорил» (определение пародиста Александра Архангельского). Ему приписывали все политические анекдоты, как некогда все непристойные стихи — Баркову, а «вольнолюбивые» — Пушкину, но в некоторых случаях его авторство бесспорно. Вот отклик на удаление Троцкого и Зиновьева из Политбюро в 1926 г.: «Какая разница между Моисеем и Сталиным? Большая. Моисей вывел евреев из пустыни, а Сталин — из Политбюро». «Луганский слесарь, боевой нарком» Ворошилов, ни в каких уклонах не замеченный, примерно тогда же сказал, что Радек плетется в хвосте Льва Троцкого. Радек ответил эпиграммой:

Ах, Клим, пустая голова,
Навозом вся завалена!
Лучше быть хвостом у Льва,
Чем задницей у Сталина!

Даже удивительно, что Сталин терпел его так долго…

Близость к Троцкому переломила жизнь Радека пополам. В ноябре 1927 г. XV съезд ВКП(б) исключил его из партии вместе с другими оппозиционерами. В январе 1928 г. Особое совещание при коллегии ОГПУ приговорило его к трем годам ссылки в Томск. «Лорд Радек, граф Собельсон», как прозвал его Бухарин, покаялся одним из первых, написав в мае 1929 г. вместе с Е.А. Преображенским и И.Т. Смилгой письма в ЦК и в «Известия» об «идейном и организационном разрыве с троцкизмом». Его простили, вернули в Москву, восстановили в партии и открыли ему страницы центральных газет. Но былого фавора и доверия не было, даже несмотря на то, что он передал в ОГПУ нераспечатанным письмо от Троцкого, которое из-за границы тайно привез чекист Яков Блюмкин, убийца германского посла Мирбаха в 1918 г. и несостоявшийся завоеватель Тибета в середине двадцатых. Блюмкина за это расстреляли.