Тайный наблюдатель

– Были причины, – аккуратно отвечает он.

– Что вы нашли?

– Тебе лучше знать, что на самом деле там случилось.

– Не уверен, что помню все, как есть. Я должен выяснить правду, – прошу, впрочем, больше на требование смахивает. Мы взрослые люди, потерявшие близких, нет смысла церемониться. – Ради ребят.

– Твои родители просили меня гнать тебя в шею, если объявишься, – усмехается он, осушая бокал за один глоток. – Они правы, если бы на твоем месте сидел Тимофей, я бы тоже не хотел, чтобы он окунался во все это дерьмо. Оставь прошлое и живи дальше, так для всех будет лучше.

– Для меня прошло не два года, а три месяца. Я каждый раз переживал смерть друзей в своем подсознании, пытался их спасти! И не мог… Если кто-то в этом виноват, я хочу знать правду. Это важно.

– Ты ищешь мести, – вздыхает он, доставая из ящика стола замусоленную папку с документами. – Я разочарую тебя, все не так однозначно. Листай, если готов.

Фотографии с места трагедии, трупы ребят, инвентарь и досье на каждого, включая меня. Сложно что-то понять с ходу, но работа проделана колоссальная. Отец Тима, как и я сейчас, не был уверен, что все это обычное стечение обстоятельств.

– Инструктор погиб первым, его завалило, причина смерти – несовместимые с жизнью травмы, полученные в результате обвала. Затем был Тим, – пытаюсь осознать информацию.

– Перелом шеи и черепно-мозговая травма, – отвечает его отец, выпивая второй бокал. – Судмедэксперту удалось установить, что смерть наступила от удара по голове тупым предметом, в момент приземления сердце Тимофея уже не билось. Что может соответствовать падению с высоты. Официальная версия гласит, что он ударился в полете о выступ.

– Вы в это не поверили? – спрашиваю я. Он протягивает мне кончик веревки в плотном пакете. – Это от нашего снаряжения.

– Тимофей бы не выжил, даже если бы этого падения не было. У него был сепсис от полученной ранее травмы.

– Он сорвался, напоролся на что-то острое, трос не выдержал, но он успел зацепиться самостраховкой.

– Веревка была подрезана очень грамотно, аккуратно, по линии волокон с силой натяжения, имитируя разрыв. Обычные криминалисты не нашли ничего подозрительного, но мой нашел. Очень тонкая работа, тот, кто это сделал, просчитал все заранее, – отец Тима смотрит на меня, потом переводит взгляд на фото. – Целью был он, мой сын. Смерть Марины и Богдана на первый взгляд случайна. Девочка погибла из-за болезни, с ее здоровьем такие походы были противопоказаны. Парень пытался спасти свою подругу. В обоих случаях, причина – асфиксия, они задохнулись. Но и здесь есть вопросы. Симптом Белоглазова, тебе это знакомо? – спрашивает он. Киваю. – Проявляется путем небольшого сдавления глазного яблока и получил свое широкое применение в качестве одного из ранних диагностических признаков физиологической смерти. Но он может наблюдаться и при других обстоятельствах, к примеру механическом воздействии.

– При борьбе? Хотите сказать, что он утонул не сам? – спрашиваю я. Молчит. – Я вытаскивал его из воды через узкий каменистый проход. Он мог удариться головой, плюс давление…

– Несмотря на то что точное время смерти не удалось установить из-за низкой температуры воды, официальная версия пришла к тем же выводам, не найдя состава преступления, – останавливает он меня. – Семен, поправь меня, если ошибаюсь. Ты и Лада находились в момент предположительной смерти Богдана с его бывшей девушкой. Рита в это время должна была страховать вашего друга, поэтому она пошла с ним?

– К чему вы клоните?

– В момент смерти Корнеева Маргарита была единственной, кто находился с ним рядом. К тому же ингалятор Марины обнаружили в ее вещах. Семен, ты знал, что Рита спала с моим сыном?

– Нет, до этого похода не знал, – мотаю головой. – Тим рассказал все, когда мы были там. Рита совершила ошибку, они оба, но…

– Ты застрелил ее, – не дает он мне продолжить. Хочет посмотреть на мою реакцию. Неужели он подозревает меня? – Непредумышленно, – добавляет после паузы. – Вы боролись, экспертиза это подтвердила, пистолет выстрелил случайно. Как так получилось?

– Она целилась в меня, я просто хотел забрать оружие, – отвечаю, не отводя взгляд. – Алексей Сергеевич, мы с Тимом дружили с детства, если вы думаете, что из-за измены девчонки я бы убил лучшего друга, а потом позволил бы умирать ребятам, чтобы скрыть следы, вы ошибаетесь. Я виноват, но не в том, что они погибли, а в том, что я выжил.