Тайный мессия

Раздался громкий ропот, люди переговаривались, словно возобновляя старые споры между верующими и неверующими, молодыми и старыми, мужчинами и женщинами. Несколько женщин завыли, как арабки, словно говоря: «Да, раньше мы летали по воздуху». Другие ворчали, и я услышала, как старуха опять сказала:

– Мчави.

Джесс продолжал:

– Древнейшие знания человечества сохранились в Африке, однако вы отвернулись от них.

Кто-то закричал:

– Мы отворачиваемся от пепо мбайя, от которого зло!

У меня по спине побежали мурашки. Что делает Джесс? Он не должен поощрять их веру в то, что, по-моему, смахивало на вуду.

– Как тебя зовут? – спросил Ватенде Джесса.

– Можешь называть меня Мфарайя.

Женщины перестали разговаривать. И мужчины постепенно умолкли.

– Я слышал это имя только в Библии, – сказал Ватенде. – Утешитель.

Джесс кивнул:

– Это я.

Молчание пало под громадным небом. Мальчик показал на мужчин:

– Войдите еще раз в свой священный круг. Играйте на священном барабане нгома. Пойте священные песни. Будьте такими, какими были, когда летали по воздуху. Если вы сделаете это, веря, дожди снова придут в нужное время.

Ватенде сказал:

– Мфарайя бы так не сказал. Это противоречит Библии.

Я знала, что ответит Джесс, еще до того, как он заговорил. Он проповедовал мне это с тех пор, как появился на рынке в Порлецце. Он говорил об этом, объясняя, как я могу с помощью мысли перенестись через полмира. Джесс не считал, что африканцы практикуют черную магию или вуду. Он вообще не верил в черное колдовство.

– Разве в Библии не говорится, что Царствие Божие внутри вас? Разве там не говорится, что все, что делал Иисус, можете сделать и вы, и даже больше того, если у вас будет вера? Разве там не говорится, что не будет для вас ничего невозможного? Вы же знаете – здесь, в Африке, вы это делали. Вы никогда не переставали верить. Как Калулу, преградивший путь реке, африканцы совершали невозможное с помощью своих ваганга – духовных лекарей вроде Бабу.

Была ли Африка хранилищем утраченных знаний человеческой расы? Я больше не боялась. Джесс доставил нас в Удугу, потому что это каким-то образом входило в его планы. Это отчасти было причиной того, почему он объявился в Порлецце. Мне просто хотелось бы, чтобы его планы приняли более дружелюбную форму, не включающую в себя свирепый взгляд Ватенде. Однако теперь хмурились только Ватенде и старуха. Все остальные приветственно улыбались Джессу. Мужчины на тропе вошли в огороженный камнями круг и двинулись к нему, вытягивая шеи, чтобы лучше его видеть. Усвоив урок, полученный в аэропорту Милана, я шагнула в сторону, чтобы меня не раздавили.

– Мы будем играть на нгоме, – крикнул Бабу, – чтобы поприветствовать Мфарайю и его мать, Биби Мэгги!

– Нет! Куфанья мвави суму, – сказал Ватенде.

Стоявшая слева от меня Сума не перевела – у нее был ошарашенный вид. Я вгляделась в Джесса и прошептала:

– Милый, ты знаешь, о чем он говорит?

– Он требует испытания ядом, чтобы выяснить, не колдуны ли мы, – ответил Джесс так, будто это было резонным требованием.

С меня было достаточно. Не знаю, откуда у меня взялась храбрость, чтобы подойти к Ватенде, но я это сделала. Подошла к нему, подбоченилась и сказала:

– Мы не занимаемся такими вещами, мистер Ватенде!

Сума, наверное, ринулась за мной, потому что начала переводить мои слова Ватенде, который стоял на своем, бесстрастно глядя на меня. Но я тоже не уступала, гадая, не лишилась ли я рассудка. Старуха, которая называла меня мчави, подбежала, взяла Ватенде за руку и заставила его попятиться.

– Он наш вождь, наш староста, а это – его мать, – сказала Сума.

Я подумала: «Бога ради, Мэгги, ты пыталась запугать вождя!»

Я услышала хихиканье и всеми силами постаралась не обращать на него внимания – на тот случай, если все это происходит на самом деле. Я не просила, чтобы меня сюда перебросили, и не желала, чтобы меня отравили – во сне или не во сне. Джесс, может, и был бессмертным, но я – нет. Я не смогу запросто воскреснуть из мертвых, как сделал он.

– Как ты можешь называть себя христианином и говорить об испытании ядом? – настаивала я.

Сума перевела.

Ватенде ответил:

– Христианство и мила йя дестури [89] – разные вещи.

Оставалось выяснить, что такое мила йя дестури. Почувствовав, что сказала достаточно, я не спрашивала.

Ватенде и старухи сердито уставились на меня, а Бабу поднял руки:

– Сиси куулиза ту мабабу.

– Мы просто спросим предков, – перевела Сума.

– Киша сиси куфанья нгома.

– А потом будет нгома.

Сума прошептала, что «нгома» означает как барабан, так и игру на барабане или церемонии, во время которых бьют в барабан. Бабу принес нгому в деревню после своего путешествия на берег суахили, сказала она.

Тем временем владения Бабу превратились в хлопотливый улей. Двое мужчин развели костер побольше. Другие разбрызгали воду на пыльную красную землю. Женщины появились с мисками еды и напитком, который Сума назвала пивом помбе [90]. Некоторые мужчины ушли и вернулись одетые так же, как Бабу, неся маленькие барабаны.