Тайный мессия

Только после этого он открыл дверь ванной и развернул свое драгоценное имущество – молитвенный турецкий коврик размером полтора метра на метр, изготовленный ткачами великого Каира. Он готовился перейти к утренней двукратной молитве – фаджр. Ахмед расстелил коврик так, чтобы тот был обращен в сторону Мекки, и встал на коврик босыми ногами, расставив их на ширине плеч. Он опустил взгляд и принял первую позу: руки поднесены к ушам ладонями наружу, большие пальцы за мочками ушей. Потом прошептал: «Аллах Акбар» – «Бог Велик», отгоняя осознание того, что Аджия дышит неподалеку, и воспоминание о времени, проведенном с ней на берегу.

Сложив руки на груди – правую поверх левой, – он сказал:

– С именем Аллаха Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху, Господу миров.

Впервые во время намаза Ахмед почувствовал, как на глаза его навернулись слезы. Он был нечист. Он был влюблен.

– Милостивому, Милосердному,

Владыке Судного Дня.

Тебе только поклоняемся

И тебя просим о помощи.

Веди нас прямым путем.

Путем тех, кого ты облагодетельствовал,

А не тех, на кого ты прогневался,

И не заблудших.

Амин.

Раньше, молясь в мечети вместе с мужчинами, он всегда чувствовал, что присоединяется к ним и к богу. Теперь же он был грешен. Он сбил Аджию с пути истинного. Как он может быть таким счастливым?

Он сделал поясной поклон, говоря:

– Аллах Акбар.

Только во время фаджра, утреннего намаза, все молитвы произносились вслух. Ахмед опустил ладони на колени, растопырив пальцы, и повторил три раза на арабском:

– Свят мой великий Господь.

Несколько поз намаза и сопровождающие их молитвы заставят его грехи осыпаться, как осенние листья. Он бы настоял на том, чтобы Аджия встала и тоже совершила намаз, по той же самой причине… Но если пришел ее месячный цикл, от нее этого не требовалось.

– Аллах слышит того, что молится Ему: наш Господь, тебя восхваляю, – сказал он, выпрямляясь.

И, опустив руки по бокам, снова повторил:

– Аллах Акбар.

Потом, с руками на коленях, опустился, чтобы сделать судж, во время которого только его лоб, руки, колени и пальцы ног касаются земли.

Он три раза повторил:

– Свят мой наивысший Господь.

Теперь Ахмед сел, подогнув под себя правую ногу так, что на нее приходилась часть его веса, сказал:

– Аллах Акбар, – и встал, опустив руки.

Он сделал второй земной поклон – судж: лоб, руки, колени и пальцы ног на земле.

Встав в последний раз, он сказал:

– Аллах слышит тех, кто восхваляет Его, наш Господь, тебя восхваляю.

И снова сел на подогнутую ногу, читая последнюю молитву.

Наконец он почувствовал глубокое веселье намаза, почувствовал божественную любовь. В тот момент ему хотелось, чтобы он не снабжал деньгами посвятивших себя джихаду, хотелось, чтобы отца его не разыскивала полиция, чтобы сам он не собирался совершить акт насилия. Он пытался объяснить эти чувства Заку, даже продемонстрировал ему, как совершается намаз, а его товарищ заметил, что некоторые из этих поз похожи на позы из йоги и что такое повторение молитв нараспев используют повсеместно мистики и психиатры. Это не свойственно исключительно исламу, сказал Зак, это наша универсальная связь с богом. Вот тогда-то Ахмед и понял, что обратить его будет непросто.

Закончив последнюю молитву, Ахмед склонил голову и медленно повернул ее вправо, чтобы обратиться к ангелу, который записывает добрые дела.

– Ассалам алейкум ва рахматуллахи ва баракатух [85], – сказал он и повторил эти слова, повернув голову влево – для ангела, записывающего плохие дела.

Он отрекся от своего злого деяния.

Ахмед тихо опустился на кушетку и стал наблюдать, как спит Аджия, через щелки занавесей кровати. Когда она встала, чтобы отправиться в ванную, он отвел глаза.

Выйдя, Аджия спросила:

– Мы доведем все до конца? Ты решился?

Ахмед решился, хотя больше всего ему хотелось снова согрешить. Он сделал бы для нее все, что угодно. Он взял себя в руки, и они спустились вниз.

Они присоединились к остальным постояльцам за общим обеденным столом в белой комнате, полной элегантных предметов африканского искусства, под двумя изящными канделябрами, сделанными из переплетенных белых кораллов. Ахмед теперь не сомневался, что Зения его не узнает. Прошлой ночью, когда они вселялись в отель, она не узнала его. Ахмед понял, что она, наверное, мало общалась с арабами и не может отличить одного от другого после одной-единственной встречи.

Компания Пола Джозефа уже сидела за столом. К гордости и раздражению Ахмеда, пастор уставился на Аджию, как только они вошли.

– Хабари гани, – сказал Ахмед, обращаясь ко всем собравшимся.

Только находившийся среди них африканец ответил на суахили. Остальные сказали: «Доброе утро».