Тайный фронт Великой Отечественной

Семенов нашел подход к потенциальному источнику информации – научному работнику фирмы-изготовителя пенициллина. Этого сотрудника Семенов завербовал, получил от него несколько образцов штамма, и бесценный груз ушел в Москву.

Это один лишь эпизод в работе разведчика «Твена» – Семенова, который имел в годы войны своим прикрытием «Амторг» и должность представителя «Совэкспортфильма».

Характерна разведывательная судьба этого талантливого разведчика в Америке. США тридцатых годов были на пике крупных научных изысканий. И высоко эрудированный в нескольких областях науки и техники Семенов развернулся на разведывательном поприще во всю мощь своих возможностей. Он просил руководство резидентуры лишь об одном: не регламентировать его рабочий день.

Семенов вышел на проблему создания и эксплуатации большой плутониевой установки по производству сырья для создания атомной бомбы, и через некоторое время в Москву ушел подробный доклад, материалы и чертежи по проблеме разработки атомного оружия (фирма «Дюпон» и университет). Работая с источниками этой информации, три из них были Семеновым привлечены к работе с советской разведкой («Элвис», «Аден», «Анта»).

Затем был крупный ученый «Тревор», консультант-конструктор с авиационных фирм «Локкхид» и «Дуглас» (сверхсекретные сведения о бомбардировщике, истребителе-перехватчике, штурмовике и экспериментальном высотном самолете).

В начале 1941 года резидент в Нью-Йорке – опытный разведчик Гайк Овакимян так аттестовал Семенова: «Агентурная разведка – это его призвание. Он умеет найти подход к любому человеку…»

В феврале 1945 года, к тому времени уже руководитель научно-технического направления разведки в Центре, Квасников Л. Р. в записке руководству разведки с полным правом выполненного долга сообщал, что агентурная сеть в Нью-Йорке «является в основном довольно работоспособной, а по своей технической квалификации стоит на высоком уровне. Большая часть агентов работает с нами не из корыстных побуждений, а на основе дружеского отношения к нашей стране».

А вот что думали за океаном о нашей научно-техничиской разведке? Так, в одном из докладов Комитета палаты представителей сената США по антиамериканской деятельности (1951) о годах войны говорилось следующее:

«Сталин имел относительно промышленности США настолько же полную и подробную информацию, как и сведения, которыми располагало правительство самих США».

Конечно, из документов «стойкого противника Советской России» и временного союзника по антигитлеровской коалиции такая оценка весьма значительна, если речь идет о «полной и подробной информации», которую глава нашего государства получал в виде самой секретной ее части от своей разведки – внешней и военной.

Все это говорит о том, что отношение к Советской России граждан и подданных многих стран мира в годы Второй мировой войны в немалой степени способствовало тому, чтобы Москва была в курсе научных и технических достижений Англии, США, а после освобождения – в Италии и Франции.

В СССР антифашисты всего мира видели единственную силу, которая реально сражалась с немецко-фашистскими захватчиками, сорвала их блицкриг и создала предпосылки к полному разгрому гитлеровского вермахта и уничтожению фашистских государств.

После Битвы за Москву весь мир узнал: фашистов можно бить! И пока западные союзники медлили с открытием Второго фронта, Россия долгое время вела борьбу на Восточном фронте в одиночку. И это весьма наглядно убеждало антифашистов на Западе в полезности своей работы по передаче Советам информации оборонного значения под девизом: «Помочь русскому союзнику!»

Так было в Америке, в Англии, в Швеции, в освобожденных Италии и Франции.

Лондонская резидентура встретила начало Великой Отечественной войны в составе: резидент, два разведчика и шифровальщик (в 1944 году там уже работало 12 сотрудников).

Перед ней стояла ответственная задача по приведению в рабочее состояние агентурной сети, которой располагала разидентура до 1937–1938 годов. Надо было развернуть работу с наиболее ценными и надежными из них, наладить получение информации, обеспечить с ними наиболее безопасные условия связи. В силу этих обстоятельств – малочисленный состав и большая агентурная сеть – речь не шла о специализации по линиям работы.

Молодой разведчик общего профиля Барковский В. Б., прибывший в резидентуру в феврале 1941 года, работал с агентурой, передававшей информацию политического и военно-политического характера. Но как инженер по базовой подготовке, принял на связь ту агентуру, которой было суждено положить начало специализированному направлению в работе разведки – научно-техническому.