Тайный Дозор

– Я оценил ход твоих мыслей, Андрей. Но ты действительно ошибаешься. Пойми: как бы там эти Темные макаренки ни муштровали деток, они не могут по-настоящему изменить их судьбу. Вспомни, что рассказал твой агент: двое мальчиков остались друзьями, несмотря ни на что. А ведь я уверен – вожатые намеренно поставили их руководить соперничающими группировками.

Скиф помолчал минуту.

– Иначе говоря, вы считаете затею Завулона с лагерем ошибочной?

– Бестолковый проект. Неужели ты думаешь, что за все эти века никто не попытался отобрать талантливых ребят и склонить их на свою сторону? Судьба Иного определяется во время первого входа в Сумрак. Во время инициации. В «Лесной сказке» никого не инициировали, и правильно делали. Чистый воздух, игры с друзьями, отличное питание – да в такой обстановке они бы наштамповали нам будущих кадров для Ночного Дозора!

– Тогда что это все значит? Лапша нам на уши?

– А что еще? И мы, в твоем лице, рады уши подставлять.

Загорелый палец Гесера требовательно указал на Скифа.

– Ты должен был сообщить обо всем сразу же мне лично. Но решил поиграть в самодеятельность. Это твоя вторая ошибка. Все твоя страсть к секретам и тайным операциям.

Признаюсь, я испытал короткое мстительное удовольствие. Моего шефа, всегда самоуверенного и надменного, сейчас отчитывали, как мальчишку.

– Как там твой новичок? – спросил Гесер другим тоном. – Доволен им?

Сердце у меня в груди замерло.

– Подает надежды, – ответил Скиф, – пригласить его?

– Не сейчас. Итак, вот мое мнение: Темные намеренно выкрали именно Артема. Они знали, что это наша инвестиция, – и рассчитывали, что мы всполошимся. Скоро первомайская ночь. Завулон хочет, чтобы мы метались и растекались мыслью по древу.

– Я считал его способным на более тонкие комбинации.

– Что ж, ничего нельзя исключать. Но самое главное будет происходить здесь, в Москве. В «Лужниках». Как бы нам туда проникнуть, а, Андрей?

Скиф кивнул:

– Можете не продолжать, Борис Игнатьевич.

– Добро, – пальцы Гесера забарабанили по лакированной поверхности стола, – но только лично туда не лезь. Ни при каких обстоятельствах Большой Дозор не может быть замешан в это дело. Ни при каких, понимаешь? После вашей вылазки в лагерь мне и так предстоят непростые объяснения. С Арзамасом ты уже говорил?

– Не удалось с ним связаться.

– Хорошо, как докричишься до Евстратова, вызывай сюда. В этой истории надо разобраться. Не верю, что он вдруг ни с того ни с сего подружился с Темными. А лучше отправь к нему пару ребят… но не сейчас. Сегодня, я тебя прошу, оставь на время все дела и займись этим кровососом. Всех поставь под ружье, пусть патрулируют улицы с шести вечера до шести утра. Сядьте в засады. Останавливайте всех подозрительных. В общем, не стесняйтесь в средствах.

– Борис Игнатьевич, вам не кажется, что история с вампиром – еще один отвлекающий маневр перед Вальпургиевой ночью? Он же словно дразнит нас.

Кулак Гесера сжался так, что побелели костяшки, однако голос остался ровным:

– Возможно. Возможно, Андрей. Но наш долг – защитить людей.

– А что Завулон говорит об этом?

– Негодует. Предложил своими патрулями усилить наши.

– О, лицемер…

– Он шлет письма в бернский Трибунал, представляешь?

– Что в них?

– Могу только догадываться. Какие-нибудь доносы. Но там не станут разбираться: с их точки зрения это просто наши дрязги. В общем, смотри, – он вздохнул, – тридцатого апреля рано утром мы с Ольгой и Семеном вылетаем в Швейцарию. Нас пригласили на один формальный, но важный ужин… но в действительности, я думаю, они не хотят, чтобы я мог хоть как-то… хоть потенциально вмешаться в шабаш. Я не могу отказать. Так что тебе и твоим ребятам придется действовать самим.

Некоторое время было тихо. В открытые двери плыл сигаретный дым.

– Очень жаль, Борис Игнатьевич.

– Чего тебе жаль, дозорный?

– Мне жаль, что инициатива все время у них. Мы лишь обороняемся, пытаясь просчитать их ходы.

– Такое настало время… Вспомни шестидесятые. Мы наступали, они пытались отбиваться. Маятник качнулся в другую сторону. Но Сумрак уравняет всех.

* * *

Я перестал дневать дома. События дней и ночей смешались у меня в голове, как картинки в калейдоскопе. Я литрами пил кофе, чтобы держаться на ногах, но через некоторое время даже кофеин перестал выручать. В какой-то из дней я присел на минутку на тренировочный мат в нашем офисе и сам не заметил, как провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснулся я от поцелуя в губы. И увидел перед собой смеющееся лицо Женьки.

– Скучал по мне, Котяра?

Ее длинные волосы, и без того прекрасные, завились и блестели – похоже, побывала в парикмахерской. Не припомню, чтобы раньше Рысь делала что-то подобное со своей прической; максимум – стягивала резинкой хвостик, чтобы в драке волосы не лезли в глаза. Постойте, а это что? Платье? Синее короткое платьице, почти не скрывающее длинные стройные ноги.

– Привет, Рысь. Тебя не узнать, – сказал я, – погоди, ты что – в туфельках?

– Как тебе? Нравится? – Она покрутилась передо мной. – Если не нравится – выброшу и сожгу все нафиг.

– Нравится, – засмеялся я. – Тебе очень идет.