Тайный дневник врача Гитлера

Жалобы Гитлера на нервозность никогда не покидали его, и неудивительно. 30 октября Морелля срочно вызвали в 06:00 в бункер Гитлера.

“Фюрер сказал, что работал всю ночь, – писал он, – и ему пришлось принять очень трудное решение, в результате которого он был очень взвинчен. Беспокойство нарастало в нём всё больше и больше, пока внезапно, как это всегда бывает, когда он действительно сильно волнуется, его желудок не скрутило болезненной судорогой”.

И снова профессор быстро приготовил комбинированную инъекцию эупаверина и юкодала, но внутривенная инъекция была нелёгкой из-за многочисленных шрамов от уколов в последние месяцы.

Он “снова обратил внимание на необходимость дать венам немного отдохнуть”.

3 ноября Морелль заметил, что дрожь в левой ноге и руках Гитлера становится всё более выраженной.

– После 20 июля, – настаивал Гитлер, – эта дрожь внезапно прекратилась. Но теперь она снова началась, и даже сильнее, чем раньше.

Морелль объяснял это постоянным напряжением и раздражением.

Гитлер спросил:

– Как можно её вылечить?

Морелль ответил:

– Миром и покоем! Держитесь подальше от споров!

Более того, он добавил, что Гитлер мог бы попробовать электротерапию или водные процедуры. Но, как обычно, Гитлер хотел быстрых и простых решений.

– Есть ли какое-нибудь лекарство или укол, которым вы могли бы меня от этого вылечить? – спросил он.

– Витамин В и никотинамид, – ответил Морелль, – а также транквилизаторы. Но если будете ими злоупотреблять, они всё испортят, – он добавил: – Что бы тут не помешало, так это массажи!

Он знал, что нет никакой перспективы передать Гитлера в руки массажиста.

Логика, должно быть, подсказывала Гитлеру, что войну уже не выиграть.

Его верная секретарша Криста Шредер спросила у него однажды декабрьским днём 1944 года:

– Мой фюрер, мы проиграли, не так ли?

Он помотал головой, ничего не ответив. Там, где логика больше не помогала, его продолжала вдохновлять слепая вера. Почему ещё Провидение пощадило его 20 июля, если не для того, чтобы привести немецкий народ к окончательной победе?

Ему просто нужно прожить достаточно долго! И тогда победа будет за ним. А чтобы прожить достаточно долго, ему нужен Морелль – и его согревающие и приятные инъекции.

Морелль, несмотря на всю алчность, не был дураком. Он строил серьёзные планы, как выбраться из штаб-квартиры фюрера до того, как она превратится в смертельную ловушку.

В дневнике от 14 ноября 1944 года мы читаем о его скорби, когда он узнал о смерти профессора Бехера шестью неделями ранее. “Печально, не столько из-за работ, которые мы опубликовали вместе... сколько из-за того, что я рассчитывал на него как на свою замену здесь. 50 с лишним лет от роду, вегетарианец, не курящий и непьющий – прекрасный учёный, особенно в области желудочно-кишечного тракта и бактериальной флоры (он написал о них книги). Не женат, живет только ради своей работы”.

Морелль также готовил к этой должности своего помощника доктора Вебера. И чтобы представить Гитлеру свою бывшую лаборантку Рут Краузе, он привёз её в Берлин для взятия образцов крови 26 ноября 1944 года.

В начале 1945 года Гитлера начал слепнуть на правый глаз. Он стал сутулиться, поседел, голосовые связки напряглись и пошли узлами. Хассельбах сказал следователям:

– Гитлер начал сутулиться (кифоз спинного отдела позвоночника), что, возможно, было частично вызвано недостатком физических упражнений... Тремор головы и рук был довольно заметен, особенно когда [Гитлер] подносил чашку чая ко рту или подписывал документы.

Теперь он редко появлялся на публике. Медицинские эксперты при просмотре кадров кинохроники отмечали его ритмично дрожащие руки и нетвёрдую походку и пришли к выводу, что он заболел paralysis agitans (дрожащим параличом), также известным как болезнь Паркинсона.

ЛОР-врач Эрвин Гизинг вспоминал, что заметил в сентябре 1944 года, как у Гитлера неконтролируемо дрожала правая рука, когда капрал СС принёс ему документ на подпись – ему пришлось положить руку на стол и немного подождать, прежде чем поставить подпись одним корявым росчерком. Когда он случайно увидел Гитлера вблизи 13 февраля 1945 года, ему показалось, что он узнал характерные “маскоподобные” черты жертвы болезни Паркинсона. Профессор Эрнст-Гюнтер Шенк, которого привезли в апреле для оказания помощи пострадавшим среди гражданского населения в бункере Канцелярии, также был ошеломлён “неподвижным, безжизненным выражением лица Гитлера”, как он мне написал.