Тайный дневник врача Гитлера

Эти замечания показывают, насколько субъективной была враждебность других врачей к Мореллю. Досье Морелля показывает, что он почти суеверно осознавал необходимость частого проведения анализов крови и мочи Гитлера.

Предположения Гизинга стали достоянием общественности, и вскоре вся штаб-квартира шепталась о том, что Морелль лечит Гитлера небрежно. Некоторые говорили, что он даже не знает, что таблетки от метеоризма содержат стрихнин.

Началась борьба за положение. Его соперники: Брандт, Хассельбах и Гизинг – воспользовались шансом устранить Морелля. Борман увидел в этом шанс избавиться от Брандта, могущественного протеже врага Бормана Альберта Шпеера, чья звезда восходила, пока Геринг был в опале. Как рейхскомиссар по здравоохранению и безопасности, Брандт подчинялся министерству Шпеера.

Завершающий акт этой интриги произошёл в начале октября 1944 года.

Гизинг начал принимать подозрительные чёрные таблетки. Он начал испытывать те же симптомы, что и Гитлер: крайнюю чувствительность, светобоязнь, остроту вкуса и повышенную жажду. Когда Брандт прибыл из Берлина, Гизинг рассказал ему. Брандт обратился с этим вопросом к Гитлеру.

Брандт также донёс на толстого доктора главе СС Гиммлеру. Гиммлер считал вполне возможным, что Морелль предпринял намеренную попытку убить Гитлера. Он не скрывал своего недоверия к доктору. Гиммлер намекнул Мореллю, что отправил на виселицу так много людей, что ещё один для него ничего не изменит. Вскоре помощника Морелля, Рихарда Вебера, забрали из клиники на Курфюрстендамм и допросили в штаб-квартире Гестапо в Берлине – считает ли он возможным, что Морелль систематически травит фюрера? В ответе Вебера звучала искренность:

– Об этом не может быть и речи, – сказал он. – Морелль для этого слишком большой трус.

По дороге к памятнику Танненберга, чтобы присутствовать на похоронах Шмундта несколько дней спустя, Хассельбах по глупости упомянул о деле со стрихнином в разговоре с находившимися рядом с ним офицерами. Это было нарушением его врачебной клятвы хранить тайну и могло стоить ему работы.

На следующий день Гитлер сказал доктору Гизингу, что желудочные спазмы несколько утихли. Гизинг указал на то, что фюрер прекратил приём таблеток от метеоризма, и рассказал о том, как сам принимал их в качестве эксперимента.

– Я рассказал об этом Хассельбаху, – с гордостью заключил он.

Его гордость была неуместна. Гитлер вспылил:

– Вам не следовало этого делать! Я хочу, чтобы дело с таблетками от метеоризма прекратилось. Что бы вы ни говорили против Морелля, он был и останется моим врачом. Я полностью ему доверяю, – Гитлер добавил: – Я докопаюсь до сути сам. Я попросил Брандта встретиться со мной сегодня днём.

Его реакция шокировала врачей. Хассельбах обратился к Борману, но рейхсляйтер не стал вмешиваться. Поэтому вместо этого он отправился к Гиммлеру и взял с собой Гизинга.

Рейхсфюрер СС призадумался.

– Что ж, господа, – сказал он, – дипломаты из вас явно никудышние. Придётся обойтись с Мореллем гораздо аккуратнее. Почему бы не встретиться с Мореллем за чашкой чая или не пригласить его на шнапс и обсудить с ним всё это… ну, знаете, по-дружески? Вы должны понимать, что фюрер безоговорочно доверяет ему, и мы не должны делать ничего, чтобы помешать этому.

Хассельбах был в ярости и сказал:

– Это дело настолько серьёзное, что медицинский или даже гражданский суд наказал бы Морелля, по меньшей мере, за причинение телесных повреждений по неосторожности.

Гиммлер, повысив голос, ответил:

– Герр профессор, вы, кажется, забываете, что как министр внутренних дел я также руковожу общественным здравоохранением. Не вздумайте что-то устроить против Морелля.

Морелль продолжил своё лечение.