Тайный детонатор

— Нет. С диссертацией, насколько мне известно, у него не получилось. Он продолжал работать в психоневрологическом диспансере, потом в какой-то поликлинике. Отовсюду уходил. Уж больно неуступчивый он по характеру. Толковый — бесспорно, но чуть что — скандалит.

Почувствовав все больший интерес к услышанному, Дружинин задал следующий вопрос:

— А где сейчас этот Воропаев, вы, конечно, не знаете?

— Ну как не знать — знаю. Он снова к нам вернулся, снова тренер-консультант. Неделю назад наши легкоатлеты хорошо выступили на отборочных в Краснодаре. Есть такие, кого включили в сборную РСФСР на предстоящую Спартакиаду народов в Москве.

— Значит, Воропаев сейчас здесь, выходит, он вернулся?

— Нет, еще не вернулся. Бегуны из сборной нашей области отправились в Клин. Там Всесоюзный кросс, посвященный какой-то дате.

— В Клин? Вы уверены? — почти прокричал Дружинин.

Игнатенко удивленно посмотрел на него:

— Уверен. А что вас смущает?

Но у Сергея на устах был уже другой вопрос:

— Борис Васильевич, вы, наверное, хорошо знаете Воропаева. Он, случаем, не прихрамывал?

— Да, было такое. Он и сейчас прихрамывает, — спокойно ответил Игнатенко. — Как-то он признался, что, если бы не нога, тоже занялся бы бегом. Бег, как он выразился, залог здоровья.

И тут Дружинин вспомнил. Воропаев? Да это же врач — предшественник Чеурина в поликлинике Горбольницы № 1, где лечился Крохмаль! Невольно глянул на часы: он попросил Храбровицкого задержать этого самого Чеурина до его прихода. А что, если тот не пожелает ждать? Надо торопиться!

Поблагодарив Игнатенко за сведения, Сергей быстро вышел из дверей облспорткомитета. Акимыч спокойно прохаживался рядом со своим «газиком» и курил.

— Куда едем? — не вынимая папиросы изо рта, спросил он.

— В облздрав. И давай по-быстрому!

Дружинин не шел, а бежал по лестнице на третий этаж, где был кабинет Храбровицкого. Навстречу ему так же быстро спускался молодой мужчина лет тридцати.

Василий Петрович Храбровицкий с кем-то разговаривал по телефону. Увидев вошедшего Дружинина, он прикрыл трубку ладонью и недовольно произнес:

— Ну что же вы опаздываете? Я пытался удерживать Чеурина целых пятнадцать минут. Больше не получилось. Он теперь птица вольная.

— Каков он из себя? — тяжело дыша, спросил Сергей. — Молодой брюнет лет тридцати?

— Точно так. Бегите скорее за ним. Он только что вышел.

Погода стояла жаркая, июньская. Сергея это выручило. Чеурин, выйдя из здания облздрава, остановился у бочки с квасом и утолял жажду, держа в руках полулитровую кружку. Сергей подошел, остановился невдалеке и наблюдал. Вдруг поймал себя на мысли, что не знает имени и отчества Чеурина. Поэтому, когда тот поставил пустую кружку и отошел от бочки, пришлось говорить официальным тоном:

— Гражданин Чеурин? Извините, но у меня к вам есть несколько вопросов.

Дружинин показал удостоверение. Реакция Чеурина была неожиданной:

— Вы не имеете права! Слышите, не имеете права меня удерживать!

Сергей даже растерялся:

— Простите, никто не собирается вас ни удерживать, ни задерживать.

— Но я уже все решил. В Краснодаре у меня одна мать. Я не могу ее оставить.

Пришлось предложить Чеурину присесть на ближайшую лавочку для прояснения ситуации. Все объяснялось просто. Геннадий Чеурин еще в студенческие годы был активным комсомольцем и вступил в ряды КПСС. Сейчас, когда из положенных трех лет отработал два с половиной года, как молодой специалист, и собрался в родной Краснодар, ему пригрозили отобрать партбилет, если он самовольно покинет Челябинск. Более того, в парткоме намекнули, что это будет расцениваться как саботаж.

Поняв, что майор КГБ интересуется им совсем по другому вопросу, Чеурин успокоился и деловито произнес, как будто рядом на лавочке сидел пришедший на прием больной:

— Слушаю вас.

Дружинин пояснил, что остановил его по очень важному делу и попросил рассказать все, что он знает о Воропаеве.

Чеурин смутился, но стал рассказывать довольно обстоятельно:

— Работая в области, я приезжал на консультацию к Юрию Григорьевичу, — начал он. — Могу сказать одно — это большой профессионал! Причем врач, который все время ищет что-то новое. Но характер… Не дай бог работать с ним. Придирается к любой мелочи. При мне отчитывал почти матом медсестру, которая что-то пролила. А ведь женщина в возрасте. Или когда внедрял свой ультразвук… хоть одно слово против, сразу скандал.

— Когда вы его видели в последний раз?

— Да недавно у себя в Краснодаре.

Сергей почувствовал волнение.

— В Краснодаре?

— Именно там. Меня ведь фактически приняли на работу в районную больницу. Вот только здешняя парторганизация с учета не снимает.

— Но у вас, насколько мне известно, в Краснодаре одна мать?

— Нет, есть еще сестра, только в соседнем городе, в Армавире.

Дружинин понимающе кивнул:

— Ладно, отвлеклись. Так где вы встретили Воропаева?

— На улице.

— Если можно, поподробнее.

— Мать после смерти отца в плохом состоянии, и я по утрам хожу за продуктами. В тот день иду на рынок, а навстречу он, Воропаев Юрий Григорьевич.

— Один?

— Нет, с ним был еще человек. Невзрачный такой, маленького роста, в кепке. Летом в кепке… чудак…