Тайный агент Её Величества. Книги 1-5

Анастасия снова пробежала глазами три черные строчки. Лейла написала слово «последний» более крупными буквами, почти раздельно, с сильным нажимом. Все, что говорило об исходе и сулило конец ее завоеваниям, свершенным в этой жизни благодаря собственному упорству и трудолюбию, вызывало в душе Анастасии дикий неосознанный протест. Она желала бы жить вечно, любить вечно, дружить вечно…

Запахнув халат, она подошла к окну и выглянула на монастырский двор. Идиллически мирная картина предстала перед ней: длинные тени от тисовых деревьев, куры в вольере, открытая дверь на кухню, поваренок, натирающий песком бок здоровенной кастрюли. Анастасия вернулась на середину комнаты и разложила па столе карту, полученную от Турчанинова. Деревня Джамчи находилась в девяти верстах от Инкермана. Ехать надо было на восток, вверх по течению реки Черной и за кипарисовой рощей свернуть в горы.

— Уже бегу! — кричала ей из коридора Глафира, таща в одной руке кувшин с теплой водой, в другой — таз и через плечо — кипу полотенец.

— Не спеши, — ответила Анастасия. — Маску будем делать позже. Сейчас я уезжаю.

— Как уезжаете? — опешила горничная.

— Уезжаю в деревню Джамчи.

— Что вы придумали, матушка барыня?! Зачем она вам нужна, эта деревня… Да еще без охраны!

— Достань мой кирасирский кафтан, сапоги, треуголку. Меня никто не узнает.

— А лошадь?

— Алмаза заседлаю сама…

Верный конь встретил ее веселым ржанием. Уздечка и седло в руках хозяйки говорили ему, что предстоит верховая прогулка. Между тем, давненько Анастасия на нем не ездила. А это было по нраву арабскому жеребцу — вырваться из конюшни в чистое поле, скакать там во весь опор, ловя горячими ноздрями ветер, прыгать без устали через изгороди и канавы, а потом, подчинившись легкой, но твердой руке своей наездницы, вернуться домой, к сытной кормежке.

Когда Анастасия вывела оседланного Алмаза во двор, от нетерпения жеребец стал приплясывать на месте, не давая ей вставить ногу в стремя. Наконец она прикрикнула на него и резко натянула повод.

Тогда он покорился. Усевшись в седло, Анастасия дала знак привратнику. Тот не спеша пошел открывать ворота. Увидев перед собой дорогу, Алмаз сначала встал «на свечу», после чего резво прыгнул вперед. Анастасия с трудом удержалась. Глафира, из окна наблюдавшая за ними, вздохнула:

— Ох, не к добру все это…

Первые две версты Алмаз проскакал, как сумасшедший. Анастасия, знавшая буйный норов своего четвероногого друга, в том ему не препятствовала. Дорога, подобно стреле, пролегала по долине, не имея ни поворотов, ни спусков, ни подъемов. Это позволило жеребцу двигаться четким галопом и долго сохранять ровное дыхание. Анастасии же оставалось крепко упираться ногами в стремена и сидеть в седле сколь возможно глубоко, с прямой спиной и слегка отведенными назад плечами. Через туго натянутый повод она поддерживала контакт со ртом лошади и иногда проверяла его, немного укорачивая или отпуская ременные поводья. Алмаз отмахивался, зло кося на нее лиловым глазом. Он словно говорил хозяйке: «Не мешай! Видишь, я иду галопом и тебя слушаюсь…»

На третьей версте Анастасия перевела скакуна в рысь, а затем в шаг. Следовало дать Алмазу отдых. Жеребец, считая программу обычной прогулки выполненной, стал оглядываться и несколько раз пытался самостоятельно повернуть назад. Но при помощи хлыста она объяснила ему всю ошибочность этих его намерений и повела дальше. По расчетам Анастасии, от кипарисовой рощи ее теперь отделяло версты три, не более. Местный житель, управлявший арбой с парой волов, которого она легко обогнала, подтвердил правильность маршрута.

Караван-сарай, хоть и отстоял от дороги саженей на сто, был хорошо виден издалека благодаря высоким стенам, сложенным из инкерманского камня, и двускатной красно-черепичной крыше. Ничто не могло ее насторожить в этом типичной для Крыма строении, и Анастасия повернула Алмаза на аллею, ведущую к распахнутым воротам. Знакомую ей карету с резными решетками на окнах, в которой разъезжали жены крымского хана, она заметила сразу. Младший евнух Али стоял около нее, а чуть дальше — четыре саймена, обычно составлявшие охрану Лейлы в ее путешествиях по полуострову.

Само собой разумеется, Али не узнал Анастасию в ее кирасирском одеянии и верхом на лошади. Видя, что она направляется прямо к карете, он заступил ей дорогу и грубо крикнул:

— Эшек, огълу къатыр! Кельми даа мында… Олмай!

— Селям алейкум, Али! — Анастасия остановила Алмаза в двух шагах от евнуха и сняла треуголку. — Сиз мени беклейсынъизми?

Слуга в страшном замешательстве уставился на этого наглого, как он думал, русского офицера. Правда, через минуту лицо его несколько прояснилось. Он с запинкой произнес:

— Бу… Бу Анастасия ханым?.. Ич умют этерсинъми… Буирынъыз, келиньиз… [63]